Ну, а затем он показал собравшимся рядовым мафиози то, что так хотел увидеть их покойный руководитель Филипп Грейнхолан. А жаждал он увидеть уникального вивисектора. И скорее всего, потаенным, заветным желанием Грейнхолана было увидеть не только облик таинственного патологоанатома, но и его работу. И его мечта осуществилась! Правда не для него самого, а для бывших его сослуживцев, которые – вот гримасы судьбы, вовсе того и не хотели. Ухмылка Фортуны – один хотел, а не увидел, а другие не хотели, причем активно не хотели – до тошноты, а вынуждены были смотреть. Что характерно, пока Змей ломал Асламу руки-ноги, им было по барабану – дело житейское, виденное многократно и никаких эмоций не вызывающее, а вот когда Гистас перешел к высокому искусству – тут их и проняло! Это как после концерта художественной самодеятельности в клубе паровозостроительного техникума попасть в московскую консерваторию… или наоборот.
– В чем проблема? – меланхолично переспросил командор. – А проблема, минхерц, в том, что правда только то, что они из Москвы… тьфу ты, – скривился Шэф, – совсем ты мне голову заморочил! – из Акра. А вот все остальное ложь. И то, что они, как ты изволишь выражаться – "графья", и то, что брат и сестра, да и имена не настоящие… А это, как сам понимаешь, для благородного – моветон. Причем, еще какой моветон.
После того, как дверь была закрыта, а фактически – задраена, так что не осталось ни малейшей щелочки, маг извлек из сидора Гистаса ловушку с Пирамидой, установил ее на столик, стоящий посреди комнаты и ловко извлек "Пирамиду Света" наружу. После чего и прозвучали эти, страшные для Гистаса, слова. Для Витуса тоже приятного было мало – испытания Перстня сорвались, но степень его разочарования не шла ни в какое сравнение с аналогичной у Змея. Тот был просто раздавлен.
Светская жизнь Денису понравилась. Причем очень, и с самого начала. И если театр начинается с вешалки, то великосветский бал, который давал Генерал-губернатор Бакара Брикус Валент, начинался с вида на его великолепный дворец, оседлавший вершину Мшистого Холма. Причина, по которой холм получил такое название, осталась для компаньонов тайной за семью печатями – никто внятно объяснить этимологию этого названия не смог.
– Граф, – тоном торжественным, как у Левитана, когда он сообщал о разгроме немецко-фашистских войск под Сталинградом, начал Шэф. – Мы с Арамисом действительно собираемся навестить Высокий Престол и действительно собираемся смыть черной некромантской кровью оскорбление, которое они нам нанесли.