Как будто поднимаются наверх. Снова захотелось спросить, куда его везут, но Рилл промолчал. Все равно этих пластиковых истуканов не разговорить. Однако работающий лифт вселил робкую надежду, что системы корабля продолжают функционировать хотя бы частично.
Но, стоп!.. Кто-то или что-то вывело его из анабиоза! Чья-то воля направила к нему двух роботов, и светодиоды, включавшиеся и погасавшие вдоль следования каталки, тоже не случайны. Некто явно управлял всем тем, что происходило сейчас с Рилланом. Он нужен для чего-то, о чём не может предположить, и эта неизвестность страшила до спазмов в животе. Стэнли представлял перелет до Новой Земли совсем-совсем иначе.
Лифт прекратил подъем, свет внутри него погас. Рилл услышал, как перед ним раздвинулись двери. Кресло выехало из лифта. Не видно ничего. Его везли куда-то в полной темноте. Роботы ступали теперь в паре шагов позади.
Снова остановились и опять звук раздвигающихся дверей. Кресло поехало дальше. Тут также царила абсолютная тьма, и Риллан не понимал, где он теперь. Это мог быть новый коридор или какой-нибудь отсек.
Высоко над головой громко щелкнуло, вниз ударил луч направленного света. Щурясь, Стэнли огляделся. Он находился в просторном отсеке, где у правой перегородки пустовало несколько кресел вдоль ряда мониторов. Позади угадывалась закрытая дверь. Остальная часть корабельного помещения была укрыта мраком. Роботы застыли в трех метрах справа и слева от человека.
— Риллан Торм Стэнли?
Громкий женский голос прозвучал совершенно неожиданно. Рилл вздрогнул и сжался, с опаской глядя в темноту.
Голос повторил свой вопрос.
— Риллан Торм Стэнли?
— Да, это я… Кто со мной говорит?
В тридцати метрах напротив включился монитор. Внушительного размера, как экран кинотеатра средней руки. Еще два, меньше раз в десять, заработали напротив друг друга на боковых стенах отсека. В отсвете левого было заметно, что у дальней от Рилла стены тоже размещались рабочие места — пустые кресла, темные квадраты спящих мониторов.
А три включенных одновременно показывали одно и то же — Стэнли крупным планом. Взлохмаченные пшеничные волосы, бегающий взгляд, губы искривлены. На вид сорок или даже сорок пять, хотя всего-то двадцать семь. Но то ли анабиоз, то ли это странное пробуждение и нервотрепка, а может все вместе заставили казаться самому себе старше. Изможденным и крайне напуганным, и с последним не поспоришь. Изображение изменилось, сейчас Рилл видел себя целиком. На нём тот же серо-зеленый комбинезон колониста, в котором он взошел на борт «Конвенции третьего тысячелетия».