– Товарищ Иванченко, потрудитесь объяснить мне, как Вас, такую умную и сообразительную девушку угораздило связаться с человеком, представляющим опасность всем нам, вместе взятым? Выгляньте в окно и убедитесь, что сейчас не лучшее время для любовных романов. На дворе сорок первый – время, когда каждый спасается как может. Люди гибнут, словно насекомые, а ей хоть бы хны! Придумала себе, что влюбилась и ходит здесь довольная. Не об этом думать нужно, Татьяна, не об этом! Теперь опустим предисловие. Он немец, Татьяна! Твой Эрих Ремер состоит в четырнадцатом отряде Германской разведки. Неужели тебе это ни о чём не говорит? Опомнись, дурочка, ты вовсе ему не нужна! Он обманет тебя в два счёта, а потом прикончит и тебя, и твоих друзей. Наш полк в опасности, наша страна в опасности, Таня! Как ты могла поверить в искренность его намерений? Думаешь он правда влюбился в тебя за такой короткий срок? Сомневаюсь я в этом! Ты глубоко заблуждаешься, полагая, что обретёшь с ним истинное счастье. Он использует тебя ради своих коварных целей, ведь как известно, на войне все средства хороши, а ты – идеальное оружие в руках фашиста!
Зинаида Ивановна закончила свою речь на повышенных тонах. По её лицу было видно, что она испытывает злость, гнев и страх за дальнейшее существование своих подопечных. Она перевела дыхание и потянулась к деревянной тумбе, на которой стояла кружка с водой. Испив из неё всю воду, она вернула кружку на прежнее место и заново взглянула на растерянную Таню. Таня же тем временем уже была сломлена. На её глаза наворачивались слёзы. Самое первое, что приходило ей в голову – это мыли о предательстве Шуры. Ведь Таня поверила ей, рассказала главный секрет в своей жизни, а та в свою очередь поклялась хранить его. В итоге вышло, что Шура обманула её и сделала так, как посчитала нужным. Этот факт очень угнетал Таню, и она совершенно не знала, что же ответить, разгневанной Зинаиде Ивановне. Она чувствовала себя скованной и подавленной, сидя на маленьком табурете, в окружении людей, которые накинулись на неё и совершенно не желали понять истинные мотивы её поступков. Непонятно каким образом, она должна была доказать всем обратное, доказать то, что Эриху можно доверять и то, что они действительно любят друг друга.
– Я не знаю, что всем вам ответить. Мне жаль, что Шурочка не умеет хранить чужие тайны.
Лицо у Шурки заметно покраснело, ей конечно же стало стыдно за то, что она поступила не по-товарищески, но другого выхода у неё не было. Она совсем не знала Эриха и страх какой-либо связи с немцем был неописуемо сильным. Шура стояла и молча упиралась о стену, отводя глаза в сторону. В ней так и не нашлось смелости хоть как-то ответить Тане. Зато Зинаида Ивановна не упускала возможности перекинуться с Таней парой слов. Она сразу же встала на защиту Шурки, и делала это весьма уверенно.