Мы спешили, чтобы остановиться здесь лагерем на самые темные часы, но, очутившись так близко от цели, почувствовали, что не в состоянии задерживаться. Мы разбудили собак и заскользили вниз по "Пугалу". Там нарты застряли в мягком глубоком снегу. Мы оставили их, выпрягли собак и зашагали в темноте.
Температура, вероятно, была около нуля, но нам, привыкшим к 45-50° мороза, она казалась расслабляюще теплой. Наши канадские лыжи глубоко проваливались в снег, который набивался в отверстие в их верхней части, так что при каждом шаге приходилось подымать огромную тяжесть. Пожалуй, мы испытывали главным образом психическую усталость, но, как бы там ни было, я чувствовал себя совершенно разбитым. Обычно Базовый лагерь являлся магнитом, который притягивал нас все сильней и сильней, несмотря на утомление. Но теперь он отталкивал: я не хотел очутиться там. Я думал о том, как все проснутся и поспешно вскочат с коек, засыпая вопросами: почему мы вернулись без Огаста? Я был уверен, что для этого имелась основательная причина, но забыл, какая именно. С трудом бредя по мокрому рыхлому снегу, неохотно приближаясь к спящему бараку, я находился морально и физически в таком угнетенном состоянии, в каком надеюсь больше никогда не быть.
Как только собаки в лагере, почуяв приближение наших собак, принялись выть, из барака вышли в пижамах сначала Чепмен, а за ним Джино.
Джино выслушал наш рассказ с полным спокойствием и немедленно занялся подготовкой грузов и снаряжения для следующего путешествия, а также составлением радиограммы в Англию. Он сказал мне, что я поступил правильно, повернув при создавшихся обстоятельствах назад, так как благодаря этому не упущено время для второй спасательной экспедиции. По его словам, продовольствие у Курто еще должно оставаться, а погода теперь более подходящая, так что можно захватить с собой радиоприемник для приема сигналов времени и разыскать станцию путем точного определения курса.
Не думаю, однако, что Квинтин, Мартин и я были полны надежд, когда, едва держась на ногах от усталости, мы забирались на свои койки. Конечно, Джино найдет станцию. Но застанет ли он Курто живым и здоровым? Закрывая глаза, я видел перед собой Ледниковый щит, каким он был, когда мы рыскали взад и вперед. Тени от снежных сугробов вводили в заблуждение, подобно камуфляжу. Но ведь мы должны были проходить вблизи от станции. Мы должны были увидеть ее, если бы она все еще выступала над поверхностью. Следовательно, палатка и Огаст Курто в ней, вероятно, погребены. А люди погребенные обычно бывают мертвы.