— Расскажи мне все, что ты знаешь о нем. Чтобы тебе лучше рассказывалось, покажу кое-что.
Она проделала то, что и Ан-далемм несколько дней назад: раскрыла крышку, что-то нажала — изображение женщины, словно сотканное из алмазной пыли, повисло в воздухе напротив Уннар-заша. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: у Лиссы было лицо той женщины.
— Я хочу знать, откуда у тебя медальон, — повторила она, — кажется, я имею на это полное право.
«Это враг», — растерянно подумал Уннар-заш.
И в то же время она была права. Ан-далемм просила его отыскать «ту женщину», вот он и отыскал, выходит. Но что толку, когда…
— Мои люди нашли в степи женщину, которая умирала от жажды, — произнес глухо, — она оказалась… ценной. Я хотел отвезти ее в подарок Владыке, там она жила бы во дворце, ела и пила бы с золотой посуды. В дороге на нас напали предатели, меня… смертельно ранили. Ее увезли. Вот и все, что я могу сказать.
— И стоило ради столь скудного рассказа так мучиться вчера? — Лисса приподняла бровь, — я хочу знать, не причинил ли ты ей вреда, храбрый воин.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты знаешь, о чем я, — взгляд ее сделался колючим и злым.
— Нет, — он пожал плечами, — я вез ее в подарок. Она была неприкосновенна для меня. А вот те, кто ее похитили — на их счет я бы усомнился.
Губы Лиссы сжались с тонкую белую полоску. Некоторое время она молчала, рассеянно гладя пальцами край стола.
— Как выглядела та женщина? — наконец тяжело спросила она, все еще поглаживая рисунок древесных волокон.
— Она была очень похожа на тебя, — честно сказал Уннар-заш, — только волосы коротко острижены и синие. И глаза переливаются радугами, я такого никогда не видел.
— Ясно, — холодно сказала Лисса, — заканчивай с едой, воин, и возвращайся в свою комнату. Дверь в уборную сразу за кухней… Тебе следует несколько дней находиться в покое, до тех пор, пока мы не покинем эти места.
— Мы?..
— Да, мы, — она нехорошо улыбнулась, — ты отправишься вместе со мной на поиски этой женщины. Защитить себя я могу и сама, а вот знание местности и обычаев Зу-Ханн изрядно сократит время поисков.
Больше она не говорила, и Уннар-зашу не оставалось ничего, как дохлебать бульон вприкуску с лепешками. Поднявшись из-за стола, он коротко поклонился, но уходить медлил. Ему очень хотелось спросить, но, глядя на мрачное белое лицо женщины-визара, не решался.
— Что еще? — она подняла взгляд.
— Кем тебе приходилась та, синеволосая?
Губы Лиссы внезапно скривились, как будто она с трудом сдерживала слезы.
— Это моя дочь, воин. Моя единственная дочь.