…Они кое-как добрались до купален, и там Лоран предпочел остаться в одиночестве, довольно бесцеремонно выставив Эви за дверь. Она только вздохнула с облегчением: наверняка Мер-даланн не одобрил бы ее участие в мытье гостя. Он берег ее для неведомого господина, которому Эви будет отдана для забав. Эви прислонилась спиной к теплой стене купальни и закрыла глаза. Навалилась усталость и какое-то горькое чувство обреченности.
— О, да что это тут у нас? — прошелестела та, которую называли Лиссой, — да это же Лоран, побери меня Забвение! Когда Миэлд предупреждал, я и думать не думала…
Лисса резким движением сдернула покрывало, которым был укрыт умирающий, простерла над ним руки, и ошеломленная Эви разглядела тончайшие паутинки, метнувшиеся с кончиков пальцев Лиссы к телу мужчины. Вопросительно глянула на Уннар-заша, но тот предупреждающе приложил указательный палец к губам, и Эви стала терпеливо ждать.
Тогда Эви сделала последнее, что могла — села в кресло и заплакала.
— Когда твой господин отправился в Хеттр? — спросила Лисса, тяжело глядя на Эви.
На миг ей померещилась горькая усмешка на разбитых губах визара.
— Не кричи, — поморщилась незнакомая Эви женщина, с ног до головы укутанная в черное, — мы тебе не сделаем ничего плохого.
Все-таки Уннар-заш был единокровным братом ее хозяина. Отца, то есть. Эви помнила, что когда она была еще маленькой девочкой, а Уннар-заш, соответственно, намного моложе чем сейчас, он угощал ее орехами в меду и персиками. Просто так. Потому что Эви всегда была миловидным ребенком и, кроме того, еще и первенцем Мер-даланна.
— Раз уж я здесь такой почетный пленник, не будет ли мне дозволено одеться?
А вечером пленник снова впал в забытье. Эви позвала лекаря, но тот только пожал плечами — мол, все в руках Двенадцати и Великой Степи.
Надо сказать, что после вмешательства Лиссы визару заметно полегчало: он без посторонней помощи сидел на кровати, спустив ноги на пол, укрыв бедра покрывалом. Эви отметила про себя, что он был скорее худощавого телосложения, но крепкий, и весь исчеркан белыми шрамами, к которым сегодня добавились новые. Лицо визара, избавленное от кровоподтеков и ссадин, оказалось довольно приятным, но непривычным взгляду Эви, которая не вдела других людей, кроме степняков. Гораздо более узкое, с высоким лбом, над которым серебрился ежик коротко стриженных волос. Что примечательно, брови и пробивающаяся борода оставались черными. Выправленный Лиссой нос визара оказался прямым, но четко очерченные ноздри почему-то придавали ему облик хищника.