- Наверное, ты прав.
- Разумеется, прав. - Алекс ухмыльнулся. - Я всегда прав.
- О, Алекс! - Линдсей улыбнулась впервые за целый день. - И что мне с тобой делать?
Слова застыли у него в горле. Слава Богу, вопрос был риторическим, и ему не нужно было на него отвечать. Линдсей еще крепче прильнула к его груди и окончательно расслабилась, чего нельзя было сказать о самом Алексе. Кажется, каждая клеточка его тела была напряжена до предела.
У него не хватало смелости посмотреть в ее доверчивые глаза, потому что он боялся того, что может в них увидеть. Он боялся, что она не испытывает к нему ничего, кроме глубокой дружеской привязанности.
Дружеской привязанности.
Он не должен замечать ее красоту, ее обаяние, он не должен видеть в ней обворожительную женщину. Не должен. Ему следует обезличить ее, как она обезличила его, следует воспринимать ее просто как хорошего друга. Но как он мог не прикасаться к ней, не чувствовать ее дыхания, не слышать ее голоса?..
- В первый раз летите? - поинтересовалась стюардесса, разносившая напитки, увидев заплаканное лицо Линдсей. - Возможно, ваша жена захочет что-нибудь выпить, чтобы успокоить нервы, сэр?
- Жена? - Алекс вспыхнул от неожиданности.
Линдсей вздрогнула и резко подняла голову с его плеча.
- Мы не женаты, - твердо сказала она.
- Не женаты, - поспешил подтвердить Алекс. -Мы всего лишь друзья, очень хорошие друзья.
- Мы путешествуем вместе, - объяснила Линдсей.
- Едем на свадьбу моей сестры, - на всякий случай добавил Алекс.
- Понятно, - лукаво улыбнулась стюардесса. - Тогда спрошу иначе: не желает ли ваша.., подруга.., чего-нибудь выпить?
Алекс покосился на Линдсей. Она отрицательно покачала головой, по ее щекам разлился яркий румянец. Алекс прокашлялся и ответил:
- Нет, спасибо, ничего не нужно.
- Возможно, позже, - кивнула стюардесса и двинулась дальше по проходу.
Алекс криво улыбнулся ей вслед. Они оба замолчали, чувствуя какую-то неловкость. Линдсей обиженно надула губы и отодвинулась от него, насколько позволяло пространство. Она мельком глянула на часы и зевнула.
- Уже три часа. Я вскочила сегодня ни свет ни заря, у меня просто глаза слипаются. Не возражаешь, если я подремлю часок?
- О чем речь! Разумеется! В следующую секунду Линдсей отвернулась к иллюминатору и тут же провалилась в сон.
Алекс чувствовал себя полным идиотом. Его охватила жгучая досада на весь свет. Нет, он не злился на Линдсей - он не имел на это права; он злился на себя за то, что ревнует - ревнует к лучшему другу, умершему два года назад, которого Линдсей так и не перестала любить.