– Можно сразу усыпить.
Поймав себя на том, что старательно воображаю всё более мрачные сексуальные сцены с собой и женихом в главных ролях, постаралась завершить этот экскурс в подсознание. И это мне почти удалось, вот только тело стала сотрясать дрожь. Я подошла к окну, надеясь, что красивый ночной пейзаж за стеклом отвлечёт меня. Но увы! Тревога лишь нарастала. Я присела на широкий подоконник, обхватила себя руками, пытаясь справиться с дрожью. Камень на сердце, который до этого я воспринимала как художественный образ, сейчас ощутимо давил, не давая дышать.
– Чёрт! Что здесь так темно? Где вы, Глория? – вдруг раздался голос Александра и в комнате вспыхнули светильники, освещая его непривычно растрёпанную фигуру.
Я послушно выпила и прихватив халат, направилась в ванную, а Александр отошёл к окну. И стоял, глядя на звёзды, до тех пор, пока я не окликнула его, уже лежа в постели. Честно говоря, я чувствовала себя немного неловко, лежа в одной сорочке под одеялом, и подзывая к себе жениха. Но по его взгляду не видно было, что он ощущает двусмысленность ситуации.
Тогда мы установили правило, что как минимум раз в две недели я обязательно писала ей хотя бы совсем коротенькое письмецо. Ответы от неё такой же регулярностью не отличались в большей степени из-за того, что став нянькой, я часто меняла адреса. Но когда я подолгу жила на одном месте, тётя с радостью сообщала мне о переменах в жизни соседей, кузин и кузена, появлении новых племянников и племянниц. Так что, даже не бывая в Инте, я была в курсе местных новостей. А теперь была моя очередь потрясти её сенсационной новостью о предстоящем замужестве. Но каждый раз, когда доходила до этого, моя рука замирала или начинала неосознанно чёркать и ронять кляксы, портя до этого аккуратный лист.
– Выпейте, Глория, и у вас останется минут пятнадцать приготовиться ко сну. Потом вы будете не в силах пошевелиться, так что к этому времени должны оказаться в постели, и я применю сонное заклятье.
Через пару минут в комнате вновь материализовался мой жених, ещё более встрёпанный и с новыми пятнами на белой рубахе. Я не подозревала до этого, что лорд Александр может выглядеть так, почти человечным, без обычного для него пугающего совершенства. Даже явственный запах алкоголя, исходивший от него, успокаивал меня. Видно, он также нервничал перед завтрашним днём и снимал тревогу привычным для мужчин способом.
Он укутал меня в плед и спросил:
За окнами к этому времени наступили сумерки, а потом и загорелись звёзды, но спать я по-прежнему не хотела. Отступившее на время беспокойство вновь накинулось на меня, как голодный пёс. Даже ванна с лавандой не справилась с ним. Попытки игнорировать тревогу не помогли. В то время как разум был у меня холоден и спокоен, внутри всё скручивалось в тугой узел и тихо ныло.