На что она рассчитывает? Больше у них нет рычагов давления на меня, так откуда такая уверенность, что я пойду у нее на поводу?
Плевать. Главное — сегодня маме сделают операцию, я вернусь к Владу, и все будет по-прежнему. Забуду это, навсегда сотру из памяти и постараюсь успокоить внутренний бунт, который кричал о том, насколько все неправильно.
Я не чувствовала вину в этот момент. Шлюхой в собственных глазах я стану гораздо позднее.
По пути домой я забежала в магазин и купила торт. Хотела порадовать Влада, отпраздновать вместе с ним и совсем скоро забрать маму из больницы. Пусть врач и предупреждал о долгой реабилитации, однако первая проблема была решена, с остальным мы справимся.
Когда я уже подходила к дому, остановилась и сделала несколько глубоких вдохов. На свежем воздухе голова немного прояснилась, но, тем не менее, я с трудом могла понять, как мне сейчас вести себя по отношению к Владу. У меня были причины так поступить, но все равно я чувствовала себя недостойной, изменившей и предавшей нашу любовь. Совершила безумно аморальный поступок и стала падшей во всех смыслах.
Было всего два варианта — рассказать правду или умолчать. Так или иначе, я была уверена, что он обрадуется тому, что я нашла деньги, однако мне в любом случае пришлось бы объяснить, откуда я взяла такую большую сумму. Я верила в наши отношения и в доверие между нами, и потому даже не планировала ему лгать. Сомнения настолько поглотили меня, что в какой-то момент я встряхнулась, убрала волосы за спину и решительным шагом направилась к дому. Будь что будет. Все равно всегда получается совершенно не так, как мне того хотелось бы.
Я потянула ручку двери, и та с легкостью поддалась. Значит, Влад дома. Что же, лучше начать разговор сразу, прежде чем моя решимость начнет пропадать.
Первое, что я увидела — перевернутый стол и беспорядок в квартире. Вроде я была адекватной, когда в последний раз уходила из дома. Неужели даже не заметила, что устроила огромную разруху в собственной квартире?
Аккуратно поставила торт на тумбу и замерла, встретившись взглядом с Владом. Он весь был белый, как полотно. Я никогда не видела его в настолько плохом состоянии. Даже после случая, когда его хотели выгнать из университета, Влад не выглядел настолько потерянным и расстроенным.
— Что-то случилось? Ты просидел здесь всю ночь?
Брюнет молчал. Смотрел мне в глаза и ничего не говорил. Я решила его подбодрить и сказала:
— Влад, я нашла деньги и смогу оплатить операцию мамы. Представляешь, наконец-то этот кошмар закончится!
По-прежнему сохраняя тишину, он вдруг резко подорвался с места, подлетел ко мне и влепил пощечину. Удар был не столько болезненный, сколько обидный. Влад никогда не поднимал на меня руку, всегда берег как единственное сокровище на свете, и сказать, что я опешила — ничего не сказать.