– Понимаю, – прервал его Виктор Фёдорович, – но давайте по порядку: сначала теория познания, потом племенной отбор, а уж потом элитяне, банк, телеграф, вокзал… Уверяю вас, мой юный коллега, что со своей стороны тоже обещаю быть последовательным.
– Ну не буду, друзья, вам мешать, – тактично шаркнул ножкой Эдик. – Пойду доложу этому прохвосту, что всё чики-брики.
Когда утром люди в белых халатах нарушили творческий уют палаты, Виктор Фёдорович и Валерий в один голос заявили, что они готовы вступить в ряды элитян и даже подготовили кое-какие предложения по оптимизации проекта «Альтернация». Их слушали внимательно. Никто не прерывал.
Глава 36
Он не чувствовал времени. Его охватило растущее чувство тоски, жалости. Словно он потерял что-то незыблемое безвозвратно, и теперь между прошлым, связанным с этой потерей, и будущим пролегла пропасть. Непреодолимая. Как в детстве: отняли единственную любимую игрушку или веру в сказку.
Тогда давно ему, ребёнку, было горько, но он пытался сопротивляться. Душная ночь. Мальчик встаёт со своей кровати, идёт тёмным коридором к двери в соседнюю комнату. Дверь приоткрыта. Он прислушивается сначала к одному из спящих взрослых, затем к другому. В эту ночь он, засыпая, вдруг понял, что люди не вечны, они умирают и уходят навсегда. И он, весьма туманно представляющий себе даже процедуру похорон, никак не мог понять: как это исчезнуть навсегда? Он никогда об этом не думал и вот теперь вдруг осознал. В один неспокойный вечер и в одну душную ночь. И это было горькое и пугающее открытие его маленького доброго мира. Одни люди умирают, другие остаются. Человек есть, а потом его нет, нет вообще – нигде и никогда!
Он убедился, что двое взрослых спят, они живы, они с ним. Успокаивается и возвращается к себе. И думает о том, что так будет долго, но не всегда. Он вытирает невольные слёзы несогласия: он не хочет примириться со своим открытием и не может примириться с тем, что это открытие касается всех, в том числе и тех, в спокойном сне которых он только что удостоверился. Он сидит на кровати и мучительно пытается найти решение, разыскать исключение, палочку-выручалочку, которая бы поколебала нерушимость его открытия – хотя бы относительно тех двоих, которых он не хотел терять. И не может. Он предлагает кому-то большому, далёкому, всемогущему и мудрому свою жизнь – в обмен. Но ответа не слышит.
И вот он уже не ребёнок, он стоит на вершине в кромешной тьме и не понимает, куда делась та трагическая, но добрая ночь и всё хорошее, что он из неё вынес. А, может, потому он здесь и оказался, потому что не понимает. И он ловит себя на мысли, что и сейчас, именно сейчас он хочет найти палочку-выручалочку, которая хоть на мгновение разгонит тьму и даст ему возможность убедиться, что это он, только он один так влип, влип, может быть, безвозвратно, но с «остальными» всё в порядке. Ты растворишься в этой тьме, потеряешь разум и перестанешь быть тем, кем ты был ранее, то есть исчезнешь, но с «другими» всё в порядке, хотя, что такое «всё в порядке», «другие» ты описать не можешь.