И Рой всем своим существом чувствует, что его оторвало от условной точки, невидимых и неощутимых координат и бросило ни вверх, ни вниз, ни в глубь – на тысячи, миллионы парсеков, в ещё больший мрак, и там он один, СОВСЕМ один. Через мгновенье его опять перенесло в другую сторону бесконечности. Но Рой пока чувствует, что может «найти» обратную дорогу, что может даже после этих гигантских бросков в мире, где нет ни начала, ни конца, указать дорогу возвращения. Этот путеводитель формируется в его существе в виде пока ещё аморфного, но постепенно оформляющегося сигнала, суть которого – сконцентрировать всё ощущения передвижения в пространстве и запустить этот механизм ощущений в обратном порядке. Как это сделать, он не в состоянии себе объяснить, но чувствует, что сделать пока может.
И обволакивает его медленная исходящая из тьмы волна снисходительности и, как ему кажется, неприятия. Рой тонет в одной гигантской мысли, которая вонзается невидимыми и неощутимыми потоками в его мозг, раскрывает всё его существо, весь маленький мир и, как кажется Рою, привносит в его сознание что-то новое, пока ещё неясное. Словно огромная толпа мудрецов даёт ему одновременно беззвучные, но воспринимаемые советы, каждый мудрец – свой совет и на своём языке. И он уже не висит одинокой точкой во тьме, он сам – тьма. И он думает, верит, что эти мгновенья не могут быть последними: должно быть дано хоть какое-то время на разгадку тайн.
И тут же Рой удивляется своей наивности: на разгадку тайн не хватит никакого времени, нужна вечность, и, если ему дана вечность, то, разгадав тайны, он в этой тьме так и останется навсегда. Выбор ему дан небольшой: или остаться здесь, и тогда мудрецы соблаговолят и начнут изъясняться яснее, или вернуться туда, где недавно был, и продолжать ползти, но уже со знанием того, что мудрецы, говорящие на непонятных языках, знают о тебе, помнят и, есть надежда, подскажут. И даже помогут.
Но есть и ещё вариант: попытаться им объяснить, дать что-то своё. Но что можно им дать, нуждаются ли они в этом? Наверное, нуждаются, раз затащили в эту космическую глубину, и наш маленький мир – это тоже маленький кирпичик построения большого мира и каждый из нас тоже мудрец, но говорящий пока даже сам с собой на непонятном языке. И не можем мы быть просто прямоходящими, осознающими себя в этой неисчерпаемости песчинками. Зачем мы тогда нарушаем свой «банановый» покой и думаем о том, о чём думать и не надо? Пусть они не снисходят: мы есть их часть, мы – есть они сами. Мы тоже им помогаем вершить их грандиозный план.