– Любимого человека! – страстно выпалила Арлина, и щёки стали ярче малины.
Но не вертеть головой направо и налево было тяжело. Это старику неинтересно – он своё отжил, его ничем не удивить, да и много ему не надо: был бы камин, к которому можно ноги вытянуть, и кувшин вина. А Арлине хотелось выхода в свет, жеманной салонной болтовни и мушку над губой. Но какие бы фантазии ни кружили голову, девушке всё же пришлось заставить себя хоть немного не вертеться и послушать, иначе досталось бы от Тайернака в ту же минуту. Причём той же самой тростью, которой недавно он её спас.
Квирл пожал плечами.
Раверинус остолбенел.
Сейчас в хмуром неуютном замке, где только и делаешь, что выгоняешь жирных пауков из комнаты или выслушиваешь ворчания малознакомого вредного старика, с трудом верилось, что поездка в Золотой город не сон, а явь. Слишком не вязалась мрачная атмосфера Смоляных гор с великолепием роскошного города, о котором слагали легенды и сочиняли песни. Но вырваться из мрачных оков хотелось больше всего на свете, пусть и ненадолго. Увидеть жизнь, увидеть свет, увидеть всё то, что раньше было Арлине привычно, стоило ей только щёлкнуть пальцем перед отцом и капризно топнуть ножкой. А потому всю ночь Арлина не спала, ёрзала от нетерпения на месте и то и дело проглядывала в окно, не забрезжил ли где далеко на горизонте рассвет.
– Я ищу лорда Тайернака, хозяина Смоляных гор. Он говорил искать его тут, но вместо доброй души человека, готового безвозмездно помочь, я вижу только двух завистников его знаний и умений, сплетничающих, словно тётки, торгующие дынями на базаре, полном мух.
– Лорд Тайернак – мой давний клиент. Заказывает много, платит щедро, никогда не бурчит, если не доложу. Но что-то я тебя среди его слуг не припомню. Новенькая что ли?
В пахнущем маслянистыми фиалками магазинчике было тихо: только платья шелестели на лёгком ветерке, который влетел вслед за Арлиной и пронёсся по кругу, приподнимая подолы пышных юбок и сбивая на бок не до конца пришитые ленты. Прозрачная тафта, тесьма с заморских земель, тяжёлый бархат и разноцветная крошка, что сыпали на носки туфель, чтобы те блестели и переливались в свете тысяч свечей на высоких приёмах и во время танцев. Арлина провела пальцами по струящемуся бледно-розовому шёлку и ужаснулась. Как огрубели её руки! Как отвыкли от благородных тканей! Как испортились от ветра, холодной воды и разъедающего кожу сока плюща! Арлина шмыгнула носом и собралась уже выскочить на улицу, чтобы лишний раз не соблазнять себя великолепием вокруг, как сладкий голос за спиной вдруг произнес её имя.