Арлина мотнула головой.
– Этим эликсиром можно легко залечить несложные порезы, – неторопливо начал Эйгон, закрывая склянку и убирая её обратно в шкаф. – Другим – тяжелые ожоги. Есть такие, которыми можно и переломанные кости срастить чуть ли ни за одну ночь. Возиться, конечно, с рецептом долго – там требуется чешуя ржавого дракона, но я готовил и весьма успешно. Есть ли лекарство для меня? Если бы я знал причину, почему со мной происходят такие изменения, я нашёл бы средство, как с этим бороться.
– Я была в комнате прислуги, что рядом с кухней и ведёт на задний двор.
– Какой, у мухам навозным, эликсир? Тебя тогда по голове так огрели, что тебе всё, что угодно, могло послышаться. В письме Эмилии чётко сказано, что совсем недавно она видела девчонку де Врисс в модном салоне в Тир-Арбенине, одетую, как замарашка, нечёсаную и дурно пахнущую. Скачи в Тир-Арбенин, найди её и ко мне. И проверь, на пальце ли кольцо. А маркизе Штолль награду что ли какую дать за верную службу? – Мартан почесал переносицу. – Впрочем, обойдётся. Ланс, ты ещё здесь?
– Только про сон-траву и ползучего гада, о котором я уже говорила.
– А что случится после того, как совпадут феникс и волк?
– Идёт, – уверенно ответила Арлина.
– Я успела спрятаться, когда в комнату вошли двое: Пакстон и кто-то ещё.
– Капитан Сайнорт!
Арлина чуть не топнула ногой с досады.
– И что вы от меня хотите?
– Ты выйдешь за меня замуж, – если бы за окном прогремел гром, то он был бы сродни писку мыши, которого и пугаться не стоит. Но грома не было – были лишь слова, от которых Арлина вздрогнула так, как не вздрагивала ни от одной грозы за всю свою жизнь.
– Но позвольте, ваша милость, Арлина де Врисс собиралась идти в Смоляные горы. Я сам слышал. С тем старикашкой. За эликсиром.
Перечить капитан королевской стражи не стал.
– Я не подслушиваю! – раздался обиженный голос из коридора. – Я просто поймал мышь.
– Признаться, ждал, когда по мою душу щенки шакала сбегутся, – Алистер сломался первым. – Что угодно вашему высочеству?
В ответ Мартан бросил на торговца полный высокомерия и презрения взгляд. Выглядел де Врисс откровенно плохо: осунувшийся и постаревший лет на десять, с неухоженной бородой и ногтями, ссутуленный и мрачный. Некогда острый взгляд сейчас беспорядочно блуждал по стенам, на которых кроме зловещих теней и аляповатых картин ничего не было. Седина, до недавнего времени серебрившая только виски, теперь поползла выше, и волосы цвета сосновой шишки обильно засыпало снегом, словно на улице была сильная метель.
Эйгон дал по столу кулаком с такой силой, что перо и чернильница подскочили и шмякнулись на ковёр, окрашивая дорогой малахитовый ворс в чёрный цвет.