Когда мне хоть немного удалось справиться с собой, я отошла от двери, позволив мужчине войти в номер. В прихожей мы долго ютиться не стали. Константин Сергеевич сразу прошёл в комнату, а я как заведённая игрушка, молча поплелась за ним. Мне до сих пор не верилось, что всё это происходит на самом деле. Я вообще не думала, что мне удастся встретиться с этим мужчиной в ближайшие несколько месяцев.
— Я думаю, что его лучше отменить. Дело важное и оно касается твоей сестры.
— Ну, раньше у него никогда не было таких крупных заскоков. А сейчас…как он оказался в СИЗО?
Кинув на кухонный стол чёрную толстую папку, Резвый вытащил из холодильника полупустую бутылку пива и по-хозяйски развалился в кресле, закинув ногу на ногу. Затушив сигарету о пепельницу, Артур взял папку в руки и после нескольких минут молчания серьёзно, скорее даже с какой-то угрозой посмотрел на друга.
— Спи, я сказал!
— Нет, — грустно вздохнула Полина, вслед за мной выйдя из-за стойки. В отличие от меня, подруга отлично проводила время на острове и совсем не хотела отсюда уезжать. — Но перед тем как вернуться домой, мы с тобой так оторвемся на вечеринки, чтобы надолго запомнить!
— Потеряла сознание…почему?
Наверное, я сейчас походила на ребёнка, но я всё же обиженно надула губы.
— И я не женат. Вот совпадение. Леха, кстати.
— На время пока будет вестись следствие, я хочу увести свою жену и дочку в другую страну. Куда-нибудь подальше отсюда. Я не могу допустить, чтобы с ними что-то случилось.
— Здравствуй, Юленька, — мужчина обнял меня, как только я поравнялась с ним. — Спасибо, что согласилась встретиться, потратить на меня свой единственный выходной.
Обернувшись на тихий неуверенный голосок, Артур едва ли сдержал в себе, два разрывающих его на части противоречивых желания. Увидев растрёпанную, дрожащими руками обхватывающую себя за плечи девушку, с разбитой губой, знатным синяком на скуле, несколькими порезами на шее и в порванной одежде, Артур чуть ли не взвыл от желания зарядить ей звонкую пощёчину, встряхнуть, что есть силы, привести эту ненормальную дуру в чувства, а потом обнять, вжать это хрупкое тельце в себя до хруста костей, и стереть с испуганного личика скатывающиеся по бледным щекам одинокие слезинки.
— Я могу подтвердить свои слова. Я готов это сделать, но только при одном условии.
— Ну, я пойду, пожалуй. Мне ещё с больничкой всё уладить надо. Вы тут сами разбирайтесь.
— Известно. И хочу сразу предупредить, обо всём, что я знаю, я рассказал своему другу и если со мной или с кем-нибудь из моей семьи что-то случится, он сразу же пойдёт в прокуратуру.