— Я хочу представить тебя своей девушкой.
Вновь тихо всхлипнув, Юля закрыла заплаканное лицо руками. Уже через пару секунд Артур, с трудом преодолев внезапно появившуюся нерешительность, обхватил её за плечи, крепко прижав к себе.
— Я её дочь. Скажите мне, где она сейчас? В какой она палате?
— Давай поговорим об этом позже.
— Не называй меня так, понял?
— Домой едите?
— Мы вас — женщин, бережём, ведь вы — самое дорогое, что есть у нас в жизни. Но что-то мне подсказывает, что, невзирая на все запреты, ты всё равно засунешь свою любопытную задницу во все щели.
— Скажи мне малыш, скажи, чего ты хочешь…
— Дело не в этом. Просто мне гадко от всего, что произошло. Ты был вместе с женой практически двадцать лет и так легко и быстро смог всё разорвать. Это низко. Ты слабый мужчина.
— Рублей, конечно.
— Где Юля? — с трудом поднявшись на ноги, повторил Артур, чувствуя, как каждая клеточка тела начинает бурлить от бешенства.
— Сам ты алкоголик! И вообще никакая Юля не сестра твоему дружку…
Практически через одну долю секунды я встретилась с абсолютно пустым взглядом, на дне которого всё же играли искорки страха. Я знала ответ уже до того, как мама дрожащим еле слышным голосом его произнесла.
— А как же мне тебя называть?
— Она в магазин вышла….А кто эта тётя?
— Ты с ним спала?
Наверное, у меня глаза на лоб полезли, потому, как Борис криво усмехнулся, глядя на меня.
— Дома и пожрёшь. Давай, выметайся.
— Ему за это платят. Причём довольно неплохо, — спокойно произнёс Артур, открыл папку, и в ту же секунду резко перевёл взгляд на Кирилла. — Пива будешь дома хлестать. Проваливай.
— Да, конечно.
— В том, что позволил себе из-за минутного увлечения развалить семью. Был бы сильным, ты бы не заводил молодую любовницу, а больше времени уделял своей жене и детям.
Я засмеялась. Пожалуй, первый раз за всё время отдыха мне стало по-настоящему весело. А вот Полинка смутилась. Покраснела и отвела взгляд в сторону.
Взяв у меня пуховик, отец повесил его в шкаф и сонно протёр глаза.
Он вдруг резко перестал смеяться. Вслед за мной поднявшись с лежака, Артур прищурился, а потом совершенно неожиданно спросил:
В тот день я как всегда подыхала со скуки в своём номере. Утром как проснулась, сначала сходила на разминку для беременных, потом позавтракала, немного прошлась по территории и заползла обратно в свой корпус. Уже три дня я не могла дозвониться не до кого из родных. У папы постоянно занято, мамин телефон вообще отключён, тётя Оксана просто не берёт рубку, а у адвокатов вечно срабатывает автоответчик. Складывалось такое впечатление, что меня просто игнорируют. А самое паршивое, что я ничего не могла поделать в этой ситуации. Разве что сбежать из пансиона, но какой в этом смысл? Папа всё равно вернёт меня обратно, ещё и разозлится, отберёт все средства связи с внешним миром. Но сидеть, сложа руки, не зная, что происходит вокруг тебя — невыносимо. Из последнего разговора с адвокатом я поняла, что дело хоть и продвигается, но его ход значительно замедляет нехватка денежных средств. И мне несложно было догадаться, что платить нужно не только свидетелю и адвокатам. Взятки пихают всем вокруг. Шахновский не тот человек, который так легко сдастся. Чтобы противостоять ему, недостаточно даже в крупицах восстановить события дня убийства, необходимо ещё заручиться поддержкой нужных людей. А папа итак разрывается на части. Проблемы в суде, резко ухудшившееся состояние мамы и, в конце концов, его бизнес, о котором тоже нельзя забывать. А я даже не знала, как помочь. Иногда мне казалось, что я всё-таки зря отказалась от наследства. Сейчас, удалось бы избежать многих проблем, но…появились бы новые. Что-то мне подсказывает, что с Анной мы бы ещё хлебнули ложку дёгтя. Не дай бог она бы начала втирать папе, что у мамы и Руслана был роман. Сейчас только семейных драм не хватало. Кроме того я и без всех этих проблем чувствовала себя настоящим ничтожеством. При моём непосредственном участии заварилась вся эта каша. Сначала связалась с Волконским, год бегала за ним с высунутым язычком, потом, даже, когда мне удалось порвать с ним всякие отношения, у меня снова хватило мозгов близко подпустить его к себе. Ведь подписывала, всё что под нос подсовывали. Дура. А теперь вот отсиживаюсь в пансионате, гуляю на свежем воздухе, наедаю себе бока, а за меня все решают мои проблемы.