Была ранняя заря. Люди еще спали в небольших палатках и самодельных шатрах из тряпок и лохмотьев. Мужчины в основном лежали прямо на земле. «Скоро вновь станет жарко, невыносимо жарко… Дети вновь будут плакать. Воды совсем не осталось».
От начавшегося грохота люди начали просыпаться. Все были в растерянности: никто не ожидал, что стрелять начнут так скоро. Было непонятно, кто вообще пошел в атаку: террористы, ополченцы, военные… Но это было неважно, ведь снаряд и пуля убивают одинаково, кем бы ни были пущены.
Турецкие военные стояли вдоль своей границы. Они не вмешивались в конфликт, а контролировали границу своей страны, следя за потоком мигрантов. Точнее говоря, отслеживали количество прибывающих на их территорию сирийцев, пропуская определенное количество людей в день. Садик уже месяц ждал своей очереди. Да и очередью это не назовёшь: прибывали все новые и новые беженцы. Их не убывало. Приоритетом в пересечении границы, как всегда, из гуманных соображений, пользовались дети, женщины и старики.
Все слышнее и слышнее становилась стрельба и грохот. Люди встревожились и раньше назначенного времени подошли к пропускному пункту. Граница была обозначена двумя рядами колючей проволоки, между которым шла контрольная полоса, шириной в этом месте примерно около километра.
С турецкой стороны военные наблюдали за происходящим из спецукрытий и военных машин. Непосредственно у проволочного ограждения находилась пара пограничников.
В хаосе гражданской войны в Сирии движение мигрантов было таким же беспорядочным. Потому что никто не был готов к такому. Граница проходила на возвышенности, где столпились люди. Внизу, у подножия, уже показались боевые машины и пехотинцы. Развивающийся у границы конфликт был двусторонним: похоже, что те, кого гнали, намеревались, спасаясь, прорваться в Турции. А возможно, и просто отбивались, стараясь оторваться от преследования. Обстановка была чрезвычайно напряженной. По сигналу турецкие пограничные войска сгруппировались в несколько рядов пехоты и техники. То тут, то там мелькали офицеры с рациями.
Садик понял, что запахло жареным и вот-вот гражданское население окажется в самом центре конфликта. Возможно, никто и не выживет или еще хуже – попадет в плен. Он встревожился не на шутку и приблизился к другим мужчинам, прислушиваясь к тому, что они обсуждают.
– Скоро нас будет рвать бомбами. Но не паниковать! А то женщины заметят. Надо идти к пограничникам и просить, молить их, чтобы нас пропустили. И сейчас, немедленно. Кто знает турецкий?
Все промолчали. Садик откликнулся: