– Я чуть знаю, когда-то в Турции стажировался.
Люди знали, что он врач, и высоко его ценили.
Было решено, что он будет вести переговоры, потому что надежный и на крайний случай холостой и один, без родни.
Внизу шла уже настоящая бойня. Садик не стал медлить. Он побежал к блокпосту границы. Через десять минут уже стоял у границы и переводил дыхание. Он еще не мог отдышаться, чтобы что-то сказать. Подошел турецкий военный. Их отделяла контрольная полоса границы. Садик выпрямился и начал кричать:
– Там… Там стреляют уже.
– Мы слышим, – ответил турок.
– Так откройте границу, Аллахом молим! Люди! Умаляем вас! Скоро нас всех перебьют! Помогите, спасите нас, братья!
– Еще не время пропуска беженцев.
– Сделайте что-нибудь. Там дети, старики. Хотя бы их пустите. Сжальтесь во имя Аллаха!
Турок отпрянул и поспешил к военным палаткам.
Садик топтался на месте и все никак не мог отдышаться как следует. Он оглянулся. «Слава Всевышнему!» – он посмотрел на небо. Там, вдалеке, его группа наконец-то двинулась с места и пошла в сторону границы. Он знал, что просто так, когда захочется, границу открывать не могут. Должны быть организованы силы приема беженцев, и это занимает немало времени. И к тому же, как назло, этот пропускной пункт не был регулярным. Военные на скорую руку смастерили здесь шлагбаумы и подтянули войска для поддержки пограничников.
Каждый день здесь пропускали беженцев, но делали это ближе к вечеру, когда спадала жара. Но сегодня все пошло не так, как обычно: ведь никто не ожидал, что война докатится так близко и так скоро.
«Наша группа прибыла сюда вчера, – думал Садик. – Здесь и другие беженцы. Еще вчера все были счастливы, что завтра мы вырвемся из когтей войны. Но кто знал, что сегодня все будет иначе и война нас все-таки настигнет…»
Люди шли пешком, транспорта не было: ни машин, ни лошадей, ни ослов. От страха дорога становилось мучительно трудной. Бегущие от войны люди многое пережили, оставили за собой столько горя и теперь… «Что!? И это все!? Нам придется умереть!? Когда мы в двух шагах от спасения!? Я просто не хочу в это верить!» – внутренне негодовал Садик.
Он схватился обеими руками за голову и стоял как вкопанный. Его взгляд как будто ушел вместе с турецким военным. Он смотрел теперь в сторону Турции, он не хотел оборачиваться, не желал больше видеть страдания. Садик стремился туда, за пограничную черту. Ему было очень страшно. Он начал осознавать, что на него наваливается всепоглощающее чувство безысходности.
Ноги начали трястись. Слезы ручьем покатились по щекам, и он, глядя себе под ноги, видел, как они начали падать на пустынную горячую почву.