Паладин, в силу социального положения, был наиболее публичным человеком из всей компании. Его многие знали в лицо. Так что было решено не скрывать его имя. Ансельмо представился.
— За что я тебя люблю, малышка, так это за твою доброту, — отреагировал Чиро. — Рассказывай, чем закончилась ваша вылазка, и как вам удалось ночью выбраться из Ратуши?
Джетта вынула баночку, в которой было нечто, напоминающее сажу с жиром. Она растерла содержимое по лицу и шее Светлого, который с каждым движением становился всё темней и темней. Мужчина закрыл глаза. Движения девушки были осторожными, почти ласкающими, а когда дело дошло до кистей рук, Аквилеро и вовсе «поплыл». Во избежание душевной травмы от столкновения с жестокой реальностью глаза открывать он не стал.
Вопрос виселицы решился просто: веревку просунули через витую железную решетку над воротами Ратуши. Упирающегося Главу под гневные выкрики толпы поставили на небольшой стульчик, и надели ему на шею петлю.
— Если ты пытаешься соблюсти мою невинность, то уже поздно, — повинился Чиро, вызвав одобрительные смешки со стороны Светлых. — А что у Бьёрена?
— Пшел вон из моего дома, пока я не приказал тебя отсюда выставить!
— Я подняла множество источников, все едины: артефакты Богов не подвластны магии нашего мира. Если это действительно Рубиновый Глаз, то уверена. Заодно проверим надежность информаторов заказчика.
Светлый медленно шел вдоль витрин, внимательно разглядывая предметы по ту сторону стекла. Остановился он возле кошки, вызвавшей бурю эмоций Темной.
— А зависть — худший порок, — парировал Игрок Темными. — И нечего ржать. Согласен — знатно отыграли. Выходим?
— Нормально. Заклинания, как ты и думала.
— К Ратуше! — кричал Чиро вместе с ними. Поскольку этого он и добивался. — Там вторая святыня!
Раз — дверь распахнута. Два — в стекло летит камень. Три — рука хватает жезл. Джетту пронизывает дрожь, заставляя на миг остановиться сердце. Перчатки лишь немного ослабляют мощь удара. За дверью слышен оглушительный свист. Четыре — она раскусывает оболочку зелья и выдергивает себя из ступора. Пять — мчится к окну и бросает жезл Паладину. Шесть — скатывается вниз по канату. Слышен стук открываемых дверей, вопли и брань первых жертв, грохот копыт по мостовой. И Джетту накрывает вторая волна магической атаки. Семь — она всё-таки теряет сознание и уже не чувствует, как чьи-то руки ловят ее и несут в ближайшую темную подворотню…
Выждав пару положенных минут, она отворила окно и влезла. Чердак был завален разным хламом, кое-где тронутым мышами. Других обитателей не обнаружилось. Когда городские часы пробили два, Джетта осторожно отомкнула замок чердачной двери и бесшумно спустилась по лестнице. У нее целый час на то, чтобы выторговать себе несколько драгоценных секунд. Магический клей, крепящий эльфийскую струну поперек дверного проема, растительное масло на пол, золотые монеты, аккуратно разложенные в коридоре прислуги. Нехитрые, но безотказные приемчики. Воровка смазала маслом петли окна возле хранилища, аккуратно распахнула его створки. Закрепила канат. И стала ждать.