Она вздыхает:
– Но ты же ведь у меня умничка, правда?
– Умнее не бывает. Клянусь тебе моим рюкзаком.
– Ну хорошо, ладно. Пусть будет по-твоему. – В ее голосе слышится облегчение. – Как там твоя крапивница?
– Все под контролем.
– Ну и слава богу. Продуктов достаточно?
– Ага. И деньги, которые ты давала на всякий пожарный, у меня тоже остались.
Она на секунду умолкает, потом спрашивает:
– Ты там хоть отдыхаешь?
Я смотрю на Леннона. Возвышаясь на пару дюймов над рейнджером, он показывает какую-то точку на ламинированной карте, разложенной на столе. И выглядит до безумия хорошо. В последний год я не позволяла себе слишком часто о нем думать, зато думаю сейчас, и от этого внутри у меня все трепещет. Этот голос, эти губы, это…
– Зори?
Вот блин!
– Что? А, да, мам, конечно же отдыхаю…
Укус змеи, медведь и самый классный поцелуй в моей жизни.
– От постоянной ходьбы все болит, мне не мешало бы принять душ, но вообще здесь просто изумительно.
– Это же супер, я так за тебя рада, – говорит она, и ее тон теперь выдает счастье.
Люблю, когда мама счастлива. Она заслужила человека получше, чем мой дерьмовый отец. Рассказ Леннона о том отеле вонзается в мои мысли, и груз этой тайной истории все сильнее и сильнее давит на плечи. Но я все еще не могу набраться храбрости и рассказать ей об отце. И уж тем более по телефону. Только не так и не здесь. Я боюсь причинить ей боль, но еще больше боюсь потерять. Поэтому сообщаю лишь день, когда буду в Кондор Пик, и еще раз заверяю, что у меня все хорошо.
Какая же я эгоистичная, самовлюбленная личность.
– Маленькая моя, – говорит она, переходя на другой тон, – ты больше ничего не хочешь мне сказать?
Мой пульс набирает обороты.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты знаешь, я не люблю тайн.
– Знаю.
– А когда что-то держат в тайне, то, как правило, далеко не из лучших побуждений.
О господи! Неужели мама знает, что я здесь с Ленноном? Или она говорит об изменах отца? Нет, не может быть. Это у меня уже паранойя.
– Да, я знаю, порой это выглядит как… – Она на мгновение умолкает. – Зори, я переживаю за тебя больше, чем ты можешь представить, но…
– Что «но»?
Почему она говорит о каком-то «но»?
– Я просто хочу быть уверена, что ты ничего от меня не утаиваешь, – уже тверже продолжает она.
– Я знаю.
– Вот и хорошо, мне этого достаточно.
Достаточно? Что происходит? Почему мама так шифруется? Наверное, надо рассказать ей о Ленноне. Но в этом случае, боюсь, она скажет отцу, они приедут сюда и заберут меня домой. А я уже приняла решение. Да, для этого мне потребовалась целая вечность, но теперь, когда выбор сделан, я действительно