Последнюю я произношу вслух: «Отец позволит мне видеться с тобой, только если я расскажу, что в курсе его делишек».
Леннон протяжно вздыхает, потом у меня в ухе громыхает его ответ:
– Я знаю.
– И мои родители после этого разойдутся.
– Чего-чего, а этого я точно не хочу. Ни за что на свете. Если бы мои родители расстались, я мог бы с этим и не справиться.
– Что тогда будем делать?
Он гладит меня по руке:
– Не переживай, что-нибудь придумаем. Обещаю.
Да я и не переживаю. Слишком устала. Но где-то на задворках сознания понимаю, что время, когда мы вместе, истекает и по возвращении домой все может пойти крахом. Мне надо будет выработать надежный план действий. Придумать что-то вроде мысленного бункера на тот случай, если мой мир рухнет, чтобы быть в безопасности.
Все это время я думала, что в отсутствие Леннона моя жизнь будет легче. И наполовину была права. Теперь, когда он вернулся, все в миллион раз усложнилось. Я даже не подозревала, что слово «мы» может быть связано с такими трудностями.
На следующее утро мы покидаем лагерь раньше запланированного.
Я просыпаюсь в стылом спальном мешке, кое-как выбираюсь наружу и вижу, что Леннон уже одет. Он превратился в комок нервной энергии. Поначалу я опасаюсь, что у нас опять проблема с горными львами, но он заверяет меня, что они давно ушли. Теперь у нас другой повод для тревоги.
Надвигается летняя буря. Остатки тропического тихоокеанского фронта бродили в районе Южной Калифорнии, а теперь набрали силу и двинулись на север.
Если мы собираемся попасть на звездную вечеринку, нам сегодня придется идти по Куин’з Гэп – узкому каньону меж двух гор. По нему протекает река, а реки во время бури имеют обыкновение разливаться. В том числе и заливать весь каньон.
– Я говорил с рейнджером, – объясняет Леннон, – он предупредил, что мы можем оказаться в ловушке. Поэтому нам надо либо преодолеть его до вечера, либо остаться здесь еще на ночь. Но может случиться так, что потом нам придется ждать еще день, пока каньон не очистится до такой степени, что по нему можно будет пройти.
– Ты уверен, что мы сможем его преодолеть?
– Если грозовой фронт будет двигаться с той же скоростью, что и сейчас, то проблем не будет. Но нам нужно будет скоро выступать. Через час.
– Ни хрена себе.
– Как твоя крапивница? – Он поднимает мой рукав и оглядывает руку. – Уже не так страшно, но уйти окончательно она не ушла.
– Спасибо, что хоть волдыри больше так не чешутся.
Теперь в моих силах лишь приглядывать за ними и пытаться держать в узде. По минимуму подвергать себя стрессу и принимать лекарства в целях профилактики. От бенадрила у меня по-прежнему туго соображают мозги, поэтому за завтраком надо будет принять препарат против сонливости, который выписывают в дополнение к противоаллергическим средствам. Завтрак, кстати, как я вижу,