По крыше палатки барабанит дождь. Он привлекает меня ближе к себе, мы проваливаемся в спальные мешки. Губы к губам, бедро к бедру, сердце к сердцу.
Мы уже не так отчаянны, как снаружи, и больше осознаем присутствие друг друга. Это какое-то лихорадочное осознание: с одной стороны, трепетное, с другой – нервное. Когда мы сбрасываем остатки одежды, он не перестает говорить со мной спокойным, тихим голосом, на который я ориентируюсь, будто на маяк.
Он ведет меня вперед. Убеждает. Следит, чтобы я не сбилась с курса, не уплыла во мрак и не потерпела крушение.
Теперь наступает моя очередь встать у руля. Он слушает. Следует указаниям. Использует мои инструкции, чтобы сотворить новый маршрут.
Дивный новый мир.
Мир страсти.
Я готова вышвырнуть в окно все, что когда-то знала. Он никак не может найти презервативы, однако мне на это наплевать, хотя вообще-то зря. Но я могу отказаться от цивилизованного существования и жить в этой палатке, будто бездомный хиппи, если только он…
– Они же были прямо здесь! – С ним вот-вот случится приступ паники.
– Подожди, а это что такое? – говорю я, вытаскивая что-то из-под спины.
– Спасибо, спасибо, спасибо, – шепчет он.
– Давай быстрее.
– Нет, не говори так, поверь, я и так держусь на волоске.
– Пожалуйста? – шепчу я.
– Зори, ты меня убьешь.
Каждый раз, когда он произносит своим хриплым голосом мое имя, я сама думаю, что умру. Меня переполняет наслаждение, я замираю на пороге чего-то великого, я совсем, совсем не хочу, чтобы он останавливался. И вот… это происходит. Происходит в действительности. Все хорошо. Порой неловко, иногда комично, потому что человеческие тела, блин, полны тайн. Это больше, чем я ожидала, даже больше, чем надеялась.
Это весь он, это вся я, но в первую очередь – это мы. Мы, мы и еще раз мы.
24
– Я же говорил тебе, что разгадаю эту тайну, – произносит Леннон, когда мы сплетаемся в объятиях и на какое-то время замираем, прислушиваясь к стихающему снаружи дождю, – причем дважды.
Я улыбаюсь, прильнув к его груди, и говорю:
– Кто бы сомневался. В конце концов, ты же обалденная Нэнси Дрю.
– Тогда ты – офигительный Шерлок Холмс.
– Если мы когда-нибудь откроем собственное детективное агентство, я хочу, чтобы на двери были написаны оба наших имени, вот так.
– Моим родителям надо было назвать их магазин «Детективное агентство».
Он делает вид, что пытается укусить меня за шею, я хихикаю и повизгиваю. А Леннон лишь крепче прижимает меня к себе. Как по мне, так здорово, потому что я сама не могу заставить себя его не касаться. Трогаю щетину на его подбородке. Густые брови. Бугристые мышцы над бедрами. Я еще никогда не оказывалась от него в такой близости, а ведь в нем так много всего, что просто умоляет меня заняться исследованием.