Это было особое заведение, которым заправляла женщина без имени. Её называли просто — Наставница. Вот, где мне показалось небо с овчинку! В эту школу, кроме меня, взяли только двух парней из нашего приюта, из девочек туда попала я одна. Через пару месяцев обоих парней отчислили, а я осталась. Короче, поначалу это был ад. Нас учили не просто владеть оружием, а убивать любыми предметами и голыми руками. Приучали бестрепетно переносить сильную боль, голод, жажду, унижение. За малейшую провинность или просто за плохо выполненное задание нас нещадно пороли, лишали еды и сна. Выдержали немногие. Зато уже к шестнадцати годам мы превратились в боевые машины, способные в одиночку противостоять целому отряду хорошо вооружённых и обученных воинов.
— Я знаю про эту школу.
Золас протянул руку к кувшину и налил всем вина.
— Я тоже про неё слышал, — сказал трактирщик, заворожено слушающий рассказ Маранты. — Но, кажется, её больше нет?
— Да, её больше нет, — ответила девушка и отхлебнула из своей чаши. — Её закрыли по приказу Лоргина.
— Ещё бы! — пояснил Золас с видом знатока. — Ведь там готовили наёмных убийц, и делали это под самым носом у властей. Эту школу не просто закрыли, её разгромили.
— А ты откуда знаешь? — Маранта взглянула на него с подозрением.
— Я участвовал в этом, — был ответ.
В повисшей над столом тишине громом прогремела выроненная девушкой чаша.
— Так ты…
— Тогда я служил в Гвардии Лоргина и был в чине капитана. Существование этой школы несло угрозу государству, и Лоргин был совершенно прав, когда приказал её ликвидировать. Да, помнится, немало народу полегло, прежде чем мы смогли нейтрализовать старших и запереть младших адептов, но хуже всего было драться с вашими учителями. Один этот толстяк положил человек пять моих воинов, прежде чем мне удалось всадить ему в лоб арбалетный болт. Что он у вас преподавал?
— Он ничего не преподавал, он только выискивал, где мог, самых способных детей и привозил в школу.
— Нда. А вот тебя я среди пленников не помню.
— Это потому, что я и ещё несколько наших, сбежали вместе с Наставницей, пока вы там вязали остальных. К тому времени я входила в узкий круг избранных состоящий из «лучших из лучших».
— Подумать только, какие мы важные!
— Ну да, а выражалось это в том, что с нас втройне спрашивали и в десять раз больше гоняли.
— А что было дальше? Я знаю, что в Гвардию ты вступила в восемнадцать лет. Где болталась ещё два года?
— Мы тогда уехали из столицы и поселились в пограничном городе. Наставница открыла там трактир, в котором мы все поначалу работали, ну а потом разбрелись кто куда. Я вот в Гвардию вступила.