— Здорово, дед Пафнутий! — вдруг произнёс кто-то вполголоса у него над ухом.
— И тебе здравствовать, атаман! — ответил тот, кого назвали дедом Пафнутием. — Как меня нашёл-то?
— Просто. Дерево само курить не может, а дымок твой на фоне луны виден.
— Добро! Сам я значит, виноват, надо было выбирать листву погуще. А ты чего на телеге-то привёз?
— Откуда ж ты про телегу знаешь? В темноте увидел что ли?
— А зачем мне видеть? Колёса скрыпели, лошадь фыркала, значит, телега рядом.
— Понял. Ну как дела в лагере? Что новенького?
— У нас много новенького, всего и не расскажешь! Хорошо, что ты вернулся вовремя, может они уймутся малость, а то спать не дают. Наведи там шороху, пока лагерь не смыло!
— Пока лагерь не смыло? Чем?
— Потопом любовным! Да вот — сам послушай.
Золас прислушался. В ночной тишине раздавались в отдалении женские и мужские стоны и вскрики. Они были протяжными и радостными, томными и счастливыми, какими могут быть только звуки любви.
— Так я не понял, атаман, как ты из дворца-то выбрался?
В притихшем лагере сейчас были слышны только трели сверчков и потрескивание фитилей в масляных лампах. В просторной командирской палатке, когда-то позаимствованной из снаряжения королевской армии, за столом, уставленным кружками, сидели пятеро и вполголоса обсуждали недавние события. Зиг помещался в углу на ящике с припасами и немного дулся. Как посылать с поручениями, так, Зигель сделай то, да, Зигель, сделай это, а как военный совет, так, Зигель, не мешай старшим! Спасибо, что хоть совсем не прогнали, ведь интересно послушать! Теперь он напрягал слух до боли в голове. Люди вели себя тихо, стараясь не разбудить женщину, спящую неподалёку на походной кровати атамана.
«Мало нам тут баб! — подумал Зиг с досадой. — И так, вон что из-за них получилось, так он ещё одну притащил!»
Теперь атаман спокойно пройти мимо него не мог, чтобы не расхохотаться или ехидно не подмигнуть.
— Выбрался я, можно сказать, благодаря ней, — ответил Золас на вопрос старого разбойника, кивнув в сторону спящей девушки. — Через полчаса после того, как её сменили на посту, к моей камере явилось человек семь стражников. Они арестовали, охранявших меня гвардейцев, а взамен поставили свой пост из двух бугаёв с головами без шеи и поросячьими рылами. Это меня, конечно, удивило, но мало ли что бывает? Однако, только лишь, разводящий удалился, как эти ребята решили со мной поговорить, или скорее поиздеваться. Они-то и сообщили мне, что Гвардия распущена и по большей части заключена под стражу, что теперь они здесь самые главные и что моя казнь состоится на рассвете завтрашнего дня. А я-то надеялся ещё отоспаться недельки две-три, пока будет идти судебный процесс! Но самое главное из того, что они радостно проорали в окошко двери, было — «Твоя подружка будет повешена рядом с тобой! Её уже поволокли в любимую пыточную Главного прокурора!» Тут я понял, что тянуть больше нельзя, открыл дверь и разнёс одному из них череп скамейкой, а другого проткнул его же тесаком. Потом я прошёл по коридору к первой решётке и придушил там ещё одного стражника, благо он дремал, привалившись к этой решётке спиной. Затем было караульное помещение, где пятеро разгильдяев играли в карты. Я снял им головы, забрал ключи и пошёл дальше. Потом было ещё две-три решетки, из которых охранялась только одна. Ну, этого последнего я достал ножом издалека. Самым паршивым было то, что ни у кого из этих вояк не было даже самой примитивной пушки! То-ли им не доверяли, то-ли высшее начальство решило экономить на вооружении собственных солдат, но у них были только тесаки. Так себе трофеи, знаете ли!