— Они часто отсутствуют или как?
— И да, и нет. Мы все много работаем. Никто из нас на самом деле не веселится, потому что, не хочу показаться жалкой или что-то еще, но это стоит денег, которые никто из нас не имеет. Хотя, — я опускаю кисть в кувшин с водой и постукиваю ею по краю, — завтра вечером мы идем в бар, где работает парень Мелинды, так как они не смогли быть вместе сегодня вечером, и, честно говоря, мы уже целую вечность не делали ничего веселого.
— Веселого?
Он произносит это слово вслух; это единственное слово, которое он выбрал из всей моей обличительной речи, его кисть рассекает воздух в мою сторону, рисуя маленькую серебряную букву V на ожерелье, висящем у меня на шее.
— Ви.
Я поднимаю руку и сжимаю маленькую серебряную букву, висящую у меня на шее.
— Тетя подарила его мне, когда я была маленькой, на мой пятый день рождения, последний, который я отмечала дома. — Я сглатываю. — Ви для Вайолет.
Он тихо хихикает, запрокидывая голову.
— Или V для девственницы.
— Наверное, и это тоже, — говорю я тихо, смущенно, хотя два года назад рассталась с девственностью.
— Тебе это не кажется смешным?
— Если бы я была девственницей, то, наверное, смутилась бы.
— Ты права, это личное. Я не должен шутить об этом.
Нет, не должен был.
Моя правая бровь поднимается, и я киваю. Улыбаюсь про себя, проводя кистью по кружке.
— Мой сосед Оз — извращенец, а не я. — Он устало вздыхает. Воздух между нами пронизан покалыванием напряженной энергии. — Мне очень жаль.
Моя голова снова опускается, но я смотрю на него из-под длинных ресниц.
— Я сожалею, Вайолет. Это было чертовски грубо.
— Давай оставим это, ладно?
Последнее, что я хочу делать, это сидеть здесь и говорить о моем статусе девственницы, или его отсутствии.
Зик
— Похоже на шмеля. — Ее слова окутаны радостным смехом.
Я смотрю на свою керамическую кружку, на ту, на которую я поставил большое «А» (как Айова), вместе с грубо раскрашенными желтыми и черными полосками.
Она права. Это начинает выглядеть как гигантский гребаный шмель, и очень неумело нарисованный.
— Заткнись, Вайолет!
— Прости меня! Хотя это так мило! Я не могу дождаться, чтобы увидеть, как она будет выглядеть обожжённая после печи.
— Какой печи? — Что она имеет в виду под обожженная?
— Печь запечет краску на керамике. Она будет красивой и блестящей, когда будет готова. — Она продолжает наносить светло-пурпурный цвет на чашку, изящно разрисованную в цветах и горошинах. Это чертовски восхитительно, намного симпатичнее, чем моя дерьмовая кружка Айовы.
— Ты хочешь сказать, что я должен ждать, чтобы увидеть, как она выглядит законченной?