— Эта тебе в самый раз, — Кандида распахнула скрипучую дверь.
Взору открылось пространство, забитое сухой травой почти до крыши. Последние солнечные лучи пробивались сквозь щели, играя тонкими пылинками.
— Хорошо, — просто сказал Громм и, разбежавшись, запрыгнул на колкое хрупкое щекочущее облако.
Он лежал, раскинув руки, слушал всплывающие из глубин памяти переборы струн, нежный голос, поющий балладу о верности, и наслаждался воображаемой картиной из давних дней.
Кандида пришла, когда сквозь черные щели стали видны яркие необыкновенно большие звезды. Она разложила белую тряпицу и расставила на ней съестное. Герцог с аппетитом уничтожил все, что она принесла. Еще горячий хлеб, сметана, козий сыр, ветчина, зелень — все это исчезло в несколько мгновений, а потом телом Громма снова завладела неистовая хозяйка поместья.
В дом его пустили только на третью ночь. Кандида толкнула дверь, прошла в комнату и пристально наблюдала за гостем. Ей почему-то важна была его реакция, Громм понял это, но не сумел изобразить ни удивления, ни восторга, хотя следовало. Огромная покрытая золотистым балдахином кровать стояла в центре. Стены укутал темно-синий бархат, по всему полу поверх мягкого ковра валялись подушки разной величины и формы. По углам ютились огромные вазы с цветами, их сладкий аромат одурманивал и влек. Большое настежь распахнутое окно впускало в спальню свежий воздух, но ни одно насекомое не залетало сюда, натыкаясь на невидимую волшебную преграду.
Эта ночь была самой жаркой. Вопреки обыкновению, Громм проснулся первым. Он приподнялся на локте и рассматривал смуглое лицо лежащей рядом женщины. Почему он не чувствует привязанности? Почему ее ласки опостылели? Разве об этом говорил профессор, который не смог оторваться от ведьмы и вернуться в столицу, оставаясь в ее власти долгие годы? Почему снова и снова, проваливаясь в сладкие миры, он видит рядом не эту яркую горячую женщину, а милого хрупкого подростка с ясным взором и бледной кожей?
Он вздрогнул, когда Кандида открыла глаза, глубоко и темно всмотрелась ему в лицо.
— Прости, — сказала она.
— Что? — не понял Эдуан. — За что ты просишь прощения?
— Я получила от тебя, что хотела, а расплатиться не смогла, — она помолчала и пояснила, — твое сердце по-прежнему не принадлежит тебе.
— Ты все-таки завладела им? — усмехнулся Громм.
Ведьма отрицательно покачала головой.
— Ты был не со мной, лучезарный.
Утром герцог уехал. Пока не добрался до места, где его ждали сопровождающие, смотрел в окно и думал, думал. Что ведьма хотела от него? Дочь? Теперь, вспоминая три безумных дня, герцог понимал, моложавость ведьмы — обман. Видно, пришла пора колдунье перевоплощаться, и Громм помог ей в этом. Значит, можно без любви? Он не любил Кандиду, в этом нет никаких сомнений, и она видела это. Однако получила, что хотела: дочь, которая родится через девять месяцев, а через пять или семь лет станет самой Кандидой — новой и все той же.