— Очухалась? — спросил, не оборачиваясь.
А она и не знала, что ответить. Как с ним начать разговор, с каких слов.
— Простите, господин Рик, — пролепетала, едва сдерживая дрожь в теле.
— Чего? — резко остановился. — Чего ты там мямлишь? Выйди уже из-за угла, — презрительно усмехнулся.
И Мира вышла. Оборотень сразу обратил внимание на женскую грудь, очертания коей идеально просматривались через тонкую майку, да и разрез той доходил едва ли не до пупка. Однако после груди сразу посмотрел на лицо, тогда же прокрутил в памяти вчерашний, можно сказать, совместный душ, как касался ее практически везде. Определенно, пора повидаться с Евой, эта волчица способна выжать из него все соки, которых накопилось с избытком, коль даже на человечину словил стояк. На вот это нечто — худое, мелкое, слишком мелкое.
А Зверь показался Мире огромным, хотя, он и был огромным. Два с лишним метра в холке, шириной с комод наверно, правда, в спине, талия-то у него узкая. Притом ни грамма жира, только мышцы. Сплошной рельеф. Когда же он приблизился, Мира так и вовсе ощутила себя жалким дождевым червем перед асфальтоукладчиком. Лицом, пожалуй, красив, по-мужски красив. Никакой холености, зато суровости хоть отбавляй. Одним словом — зверь.
— Ну, что делать умеешь? — облокотился на канаты.
— Я? Делать? — съежилась сразу.
— Ты, ты… В общем, — потер глаза, — давай сразу определимся, что к чему. Ты мне как собаке пятая нога. То есть, вообще не сдалась. Что будет дальше, я пока не решил. И пока не решил, поработаешь на меня. Поэтому и спрашиваю, чего умеешь делать? Если не умеешь готовить, стирать, убирать, сдам тебя своему агенту, не глядя.
— Умею! — выпалила. — Все умею!
— Отлично, — даже смягчился. — В таком случае приступать можешь уже сейчас.
Вдруг взял и снял с себя трусы, причем как боксерские, так и обычные, после чего бросил в руки Мире.
— Постирай эти, а в моей ванной найдешь корзину для грязного белья, там с горкой.
Но Мира так и застыла взглядом на волчьем достоинстве. Если у него в обычном состоянии член таких размеров, то даже страшно представить, каких становится в не обычном.
— Хорошо, — сейчас же очнулась, проморгалась.
— И чтобы через час на столе была еда. Все, вали отсюда.
— А можно вопрос, — и прижала к груди эти треклятые трусы, будто в жизни ничего ценнее в руках не держала.
— Ну? — снял с канатов полотенце, обвязал вокруг бедер.
— У вас есть что-нибудь из одежды для таких, как я?
Он же нахмурился. Н-да, что-то не подумал об этом. Вот блин, теперь начнется. Шмотки, шампуньки, всякие бабские причиндалы.