— Пожрать-с, смотрю, любишь. А чего тогда тощая такая?
— Хороший обмен веществ. У тебя, между прочим, физиономия шире стала. Никак к зиме жиром запасаешься? — усмехнулась.
— Вообще-то, да. Все медведи жиреют по осени.
— И потом в берлогу? А в попу пробку?
На что Леша подался вперед, коснулся ее руки, заставив испытать прилив смущения и одновременно трепета:
— Милая Машенька, пробки мне нравятся, очень. Особенно в девичьей попке. Можно даже с пушистым кроличьим хвостиком на конце. Или лисьим. Вариантов масса. Берешь так за кончик и медленно тянешь, а параллельно…
— Все, хватит! Фу! — выдернула руку. — Извращенец.
— Ничего подобного. У вас там мощная эрогенная зона.
А Маша тотчас побагровела. И зачем шутит с ним на такие темы? Этот медведь за словом в карман не лезет. Но почему-то от его весьма пошлой реплики внизу живота возникла истома. Нет, это однозначно ненормальная реакция. Так не должно быть! Леша это Леша. С ним все давно ясно и понятно.
Через полчаса принесли заказ и оба занялись едой. Только сегодня Леша и ел-то через силу, тогда как обычно аж хруст за ушами стоял. Что-то с ним не то.
— Какой-то ты пасмурный, — не выдержала. — Я все-таки тебя разорила, да? — накрутила на вилку пасту.
— Белова, угомонись, ради бога. Ты уже достала этой темой. Жуй свои макароны, желательно, молча.
Ну, почему ты всегда такой? — а аппетит мгновенно пропал. Вот зачем все время хамить?
— Какой? — отвлекся от созерцания барной стойки.
— Мужлан неотесанный.
— Н-да? — вскинул брови. — Что ж ты тогда течешь каждый раз, когда этот мужлан неотесанный к тебе подходит? — Маша от услышанного совсем оробела. — Не отрицай, вас привлекает грубость и сила.
— Да пошел ты, — бросила салфетку в тарелку и вскочила из-за стола.
Но он ей не дал уйти, преградил путь, а следом схватил за талию и прижал к себе:
— Сядь на место, — склонился к шее, едва коснулся губами пульсирующей вены. — Ты еще десерт не попробовала.
— Спасибо, наелась, — а на глазах почему-то навернулись слезы.
Все это из-за него! Из-за этого мерзавца бросает то в жар, то в холод. Вот и сейчас, стоило ему прикоснуться, как колени подкосились, кожа покрылась мурашками и, черт возьми, между ног стало влажно. Блин, блин, блин! Где же самоуважение? Где гордость? Где хоть что-нибудь, что поможет вернуть мозги на место?
— Знаешь, что я сейчас чувствую? — произнес тихо.
А Маша ощутила острый коготь, что осторожно прошелся вдоль позвоночника.
— Чувствую твой запах. Ты сейчас хочешь секса, — и его рука спустилась ниже, отчего Маша вздрогнула, ибо когтистая лапа сжала ягодицу. — Ну же, признайся. Хочешь, чтобы я оказался в тебе? Или, может, чтобы вылизал тебя? Сегодня вся ночь в нашем распоряжении, — провел языком по уху, легонько прикусил за мочку. — Маш, я жду ответа.