Вернувшись в палату, Канстаэл прикоснулся губами ко лбу спящей Трианы, заметив, что она теперь не горячая, но и не такая холодная, какой была до трансформации.
— Потерпи, родная. Все пройдет и мы будем летать на нашем острове, — весь недолгий путь до станции мужчина уговаривал иногда приходящую в себя жену, целуя в горящий лоб и щеки.
— Я не намерен… — начал было Канстаэл, но врач перебила его.
— Проснулась, — рука оллундца накрыла ладонь Трианы.
Последняя фраза, как показалось Триане, прозвучала слишком грустно. И нуррианка знала, что причина в ней.
Положив ладонь на грудь оллундца, Триана рассматривала алую кожу мужа, бугрящуюся развитыми мышцами, и удивлялась тому факту, что совсем не против подобной близости. Прислушалась к сердцебиению Канстаэла, заметив, что оно гораздо более медленное, чем ее, потом к дыханию, мерному, спокойному, делающему ее мир предсказуемым и совсем не страшным.
Услышав слова, каждое из которых разбивало все его аргументы против, Канстаэл подумал, что достаточно владеет собой, чтобы вовремя остановиться. Но в зеленых глазах его жены горел тот же свет, что привлек его еще на Нурриане, а волосы цвета жидкого огня влекли своей мягкостью, как и ее тело, уже не холодное, а горящее и зовущее…
— Мы так стоим, когда молимся. Ты тоже думаешь, что тот… симбионт проник меня благодаря вмешательству Первой богини?
Взглянув на спящую Триану, оллундец в очередной раз почувствовал, что кровь закипает лишь рядом с ней, а огонь рвется наружу, заставляя напрягаться мышцы и разум. И, не сдержавшись, Канстаэл легко поцеловал жену в приоткрывшиеся во сне губы, затем опустился к ключицам и… вздохнув, остановился. Не потому, что посчитал неправильным провести «процедуру», воспользовавшись состоянием Трианы. На своем посту ему приходилось принимать разные решения, и характер Канстаэла успел закалиться, сделав его жестким, если того требовали условия. Оллундец боялся. До дрожи и зубного скрежета, до спазма в сердечной мышце и судорогах в крыльях он не хотел видеть того, что случиться с Трианой после. Трансформация чаще всего убивала мозг, причиняя неимоверную боль людям, и Канстаэл не был готов стать причиной страданий Трианы. Он хотел оттянуть этот момент, пусть и понимал, что времени у них слишком мало. Но если ему удастся пробудить пусть хотя бы влечение в юной нуррианке, это облегчит протекание изменений. И мужчина хотел использовать этот совсем крохотный, но шанс.
— Вы уже сделали все, что могли. И, признаюсь, не без вашего участия, процесс прошел легче, чем мог бы. Займитесь делами, это поможет и вам, и всем нам. Вы сильный мужчина, но сейчас стали похожи на тень себя прежнего. Триане тоже необходимо время, чтобы восстановиться. Ни одна женщина не хочет, чтобы ее видели в таком состоянии. Она поймет, тем более, зная, что в самый сложный момент вы были рядом. Поверьте, иногда недолгая разлука, это даже благо.