За первым провалом последовал и второй. Спустя несколько месяцев после показа «На краю мира» на экраны вышел фильм «Безумные», где Макинтайр вместе с коллегой по «Дикой Охотнице» Мартином Омсом сыграли влюбленную пару вне закона. Фильм вышел поудачнее прежнего, но игру Макинтайр называли откровенно слабой, дилетантской, а экранную любовь героев — совершенно неубедительной. Интернет пестрел сообщениями примерно одинакового содержания — «какого черта Шейла играет так, будто впервые оказалась перед камерой?!» или «Мартин — умничка, но Шейла…» и далее — в зависимости от уровня воспитанности комментатора.
Надежды не оправдались. Я до трех утра караулила сон дочери, прислушиваясь к каждому звуку, раздающемуся в ночи. Все-таки заснула, чтобы проснуться спустя несколько минут от истошного крика Лори.
— А с чего вдруг? Сериал-то был успешным, пока его не закрыли.
— Работник автотехпомощи. — Шейла Макинтайр напряженно наморщила лоб, что привлекательности ей не прибавило. — Кажется, он представился Эриком. Попросил у меня автограф. Больше болтал, чем делал, — добавила она раздраженно. — Вот он и провозился так долго. Настроение было вконец испорчено, и в бар ехать я передумала. Как только Эрик отладил машину, я поехала домой.
— Фрэн, существуют ли чары, способные… ну, скажем, отобрать удачу у одного человека и передать ее другому? — протараторила я.
— Не вижу смысла магу с таким уровнем дара скрываться, — парировала Франческа. — Либо у него на то должны быть веские причины.
— Лори, опаздываем!
Она дернулась как от удара. Зрачки расширились.
Я вернулась к себе, прекрасно осознавая, что уже не усну. Проворочалась до рассвета. В голове крутился ворох мыслей и воспоминаний, чужие, едва знакомые и родные лица — Эмили Монаган, Шейла Макинтайр, Франческа, Лори с мокрыми от слез щеками и без тени страха в глазах.
— И куда же вы направлялись? — осведомилась я.
Милая мордашка погрустнела, лобик сморщился, но Лори все же помотала головой.
Я поцеловала ее в теплую щечку, ощутив на губах солоноватых вкус. Лори послушалась и уже спустя несколько минут тихо сопела. Ненормальные это кошмары, если не помнишь ни их самих, ни даже сам факт, что тебе они снились. Я чувствовала себя марионеткой — я могла лишь наблюдать, как терзают мою дочь, но была совершенно бессильна что-либо сделать.
Из ее сумбурной речи я смогла понять лишь одно — о прошлом Эмили ей отчего-то говорить было неприятно. А значит, вразумительных ответов нам снова не добиться.
— Мы проверим, — кивнул он, убирая визитку в карман.
Стоило мне договорить, как меня молнией пронзила мысль — их судьбы ведь действительно диаметрально противоположны. Там, где у одной — черная полоса, у другой — белая. Но что если это имеет под собой магическую природу? Если это что-то вроде проклятия?