— Зови меня Феликсом, — улыбнулся он.
— Можешь, — отрезала подруга. — Во всяком случае общения по работе вполне достаточно.
Лори удивленно огляделась по сторонам, будто только обнаружила, где находится.
— Да я… хотела почитать… кажется.
— Да видела я, как ты на него смотрела! Как… как… кролик на удава! Он будто загипнотизировал тебя!
Некстати мелькнула мысль, что его странные глаза, похожие на ледяные осколки, действительно обладают неким гипнотическим свойством. Стоит только пристальней на них взглянуть и ты… нет, не тонешь — словно немеешь, заиндеваешь.
— Лори, выйди сюда на минутку.
На то, чтобы подчинить себе волю Эмили Монаган, баньши понадобилось около полугода. Но ее психика изначально была не слишком устойчива — тяжелый подростковый период, желание, причинив себе физическую боль, заглушить душевную. Лори отчаянно сопротивлялась, но на сколько хватит ее сил?
— Ладно, беги наверх, — со смехом сказала я.
Дочка бережно взяла книги и поспешила в свою комнату — изучать подарок.
Я улыбнулась, тронутая тем пылом, с которым Фран меня защищала.
— Она же не мертва, — бросил Феликс. Прикрыл глаза, очевидно, мысленно коря себя за резкость. — Извини…
Лори совсем засмущалась.
— Да, если будешь держаться от Флетчера как можно дальше. — Вздохнула, подняла руки, словно сдаваясь. — Молчу, просто… Пожалуйста, будь осторожна.
Ноздри Франчески гневно раздувались — весь ее облик сейчас олицетворял крайнюю степень возмущения.
— Что он здесь забыл? С каких пор ты приглашаешь к себе в гости Выжигателей?
Только сейчас, глядя на этого мужчину, который всегда казался мне холодным и отстраненным, я поняла, что совершенно его не знаю — несмотря на все те дни, что мы провели вместе, раскрывая убийство «Эмили Монаган».
— Кармаль, я…
В руках он держал стопку книг с красочным оформлением и псевдозолотым тиснением на обложке. Любой другой бы наверняка завернул в подарочный пакет, вручая ее мне, но Феликс… Не по нему подобные ухищрения.
Сегодня ночью Лори снова кричала во сне. Я бросилась в ее комнату, разбудила, убаюкала. Слушая ее размеренное дыхание и тяжелый стук собственного сердца, я мысленно умоляла Франческу поторопиться. Хотя прекрасно понимала, что подруга делает все возможное, чтобы помочь Лори.
Франческа долго молчала — боролась с самой собой. Я любила ее за то, что, преодолевая собственную категоричность, она пыталась услышать и понять других.
— Лори, зайка! — повторила я уже громче.
— Добрый день, — Феликс даже сделал слабую попытку улыбнуться — чуть изогнул уголки губ, не зная, что стоящая перед ним равнодушна к его улыбкам.