— Колька, если что, падай на пол. — Предупредила, заметив у Марьи за поясом пистолет. А что если этот Альберт для того, чтобы насолить младшенькому, меня сейчас здесь укокошить придумает?
— Я поняла. Шампанского. — Девушка в униформе исчезла из виду.
Она взъерошила короткую прическу и поморщилась.
Степанов ответить не успел, потому что открылась задняя дверь внедорожника и оттуда вышел высокий сухощавый мужчина лет тридцати с небольшим. Он так же был очень похож на Артура, вот только черты лица куда резче и жестче. И сам он так и излучал опасность.
Я напряглась, так как сейчас мы заехали в пригородный коттеджный поселок, выглядевший, как картинка с сайта элитного застройщика. Интересно, где тут бараки искать нужно?
— Буквально сегодня утром. — Призналась Догилева.
БАМ! Две тарелки, которые стояли на столешнице полетели на пол.
Марья как-то странно на меня посмотрела. То ли с жалостью, то ли с благодарностью.
— А ну-ка дай один. — Попросила я, заметив, как Марья резко выхватила пистолет и направила его на шагнувшего в сторону нашей машины Измайлова.
— А вы с Яшкой пробовали? — Переадресовала вопрос.
— Ничего не хочешь мне объяснить? — Ее глубокий голос, прерываемый частым дыханием, теперь царапал хрипотцой, отчего у меня по позвоночнику вновь пошла волна возбуждения. Теперь, когда дорвался до нее, видимо, так всегда будет.
В холле нас встречала миловидная девушка в униформе и с рацией, торчащей из передника.
— Хохриков пытается из меня мать семейства сделать. Посмотрим, чего дальше захочет. — Фыркнула она и посмотрела на навигатор. — Подъезжаем.
Я кивнула и открыла дверь.
— Здесь. — Она потыкала пальцем в навигатор.
Из-за руля вылез тот самый Степанов, охранник.
— Сделаешь шаг, сдохнешь. — Спокойно предупредила Марья. — Вы со своим батюшкой достаточно народу положили в свое время. И родственников не жалели. — Кажется, Машка уже где-то нарыла нужную информацию.
Куда делись ее шорты и белье, я даже под трибуналом не смог бы вспомнить. Все, что я мог воспринимать в данный момент — это ее рядом, прижимающуюся ко мне, отвечающую на каждое мое прикосновение. И движение. Много движения. Потного, неистового, динамичного, переплетенного с оглушающими эмоциями и чувствами. После такого обычный секс теперь всегда будет восприниматься мной, как бледное подобие произошедшего здесь и сейчас.
Артур
— Я, конечно, догадываюсь, но это лучше у него самого спросить. — Меланхолично обрадовала она меня. — Вот старшенький-то обрадуется, что вы заехали. Я ему не говорила, что Артурка женился. — Она вдруг серьезно вздохнула. — Лучше бы вам пока не встречаться. Мои сыновья друг друга не переваривают. Отец постарался, чтобы один был любимчиком, а второй изгоем. Никогда не прощу. — Вдруг шмыгнула она носом и отвернулась, скрывая слезы.