— Так ты бы вышла, что ли?
— Я уже много лет не продаю свое тело, Иван Димитриевич. Считайте это просто некоей благотворительностью… Тем более, что за всю ночь вы ни разу не назвали меня моим собственным именем.
Маленькая француженка расхохоталась.
— Настоящее имя этого голубчика Григорий Лафар. Отец его — француз, а мать родом из Москвы — отсюда его безупречный русский. Я пытаюсь засадить его за решетку уже давно, но ни разу не смог собрать достаточное количество улик, ему всякий раз удавалось вывернуться. И что самое ужасное — всякий раз в этом помогали ему его же жертвы!
— Да, — выговорил Иван губами, которые вдруг перестали слушаться его.
— Я буду ждать вас с нетерпением.
— Нет, что ты! Ни один мужчина не справится с этим возом. Марьяша только что ушла. Как там Александра Павловна? Прости, что не смог прийти, но сам понимаешь…
Чемесов посмеиваясь вновь сел в постели.
— С кем? Ну… Со мной. Да, наверно, со мной.
— Все в порядке. Сильная простуда, но, к счастью, похоже, без осложнений.
Но от этого стало еще хуже, потому что прямо над ним в потолке было закреплено огромное зеркало, в котором постель была видна целиком — спутанные простыни, скомканное одеяло, и он сам посреди этого безобразия не менее помятый и растрепанный, с жуткой головной болью и вторым в жизни полным провалом в памяти… Впрочем, вскоре память хотя бы частично вернулась, острой вспышкой впившись в сердце и мозг — маленький француз со своим немыслимым сообщением и Александра…
Только после того как Иван полюбовался крохотной новорожденной дочуркой Юрия и Агаты Родионовых и выразил в полной мере свои восторги, ему было позволено покинуть их. Он схватил первого же извозчика, торопил его всю дорогу до своего дома, потом попросил подождать, для чего пришлось пообещать малому хорошие чаевые, торопливо поднявшись к себе, сменил рубашку и побрился. Предвкушая чудесный вечер в обществе Александры, уже через полчаса он звонил у дверей особняка Орловых. Однако встретили его более чем холодно. Перемену он почувствовал, едва вошел в комнату Александры. Объяснение не заставило себя ждать.
— Нет-нет! Что вы! Я совсем не то имел в виду…
— Действительно, господин Орлов, поиграли и будет! Уведите его, на сегодня довольно.
— Зельдин знаменит количеством оправдательных приговоров в своей практике.
— Я справлюсь. Главное, чтобы Мишу удалось хоть как-то оправдать в глазах судей.
Иван, выпутав графиню из одеяла и отшвырнув его прочь, бережно уложил ее в постель, укрыл, стараясь не разбудить, а потом неловко замер рядом. Прошел почти час, когда он услышал снизу голоса, а потом в дверь постучали. Однако это был не Родионов. Вошедший поздоровался и, видя немалое удивление Ивана, объяснился.