Ровно через пять минут голова метра склонилась на грудь, и он уснул.
— Лечить? Что значит лечить?
— Вид у тебя такой, будто ты всю ночь пил и гулял…
— Все в порядке. Это всегда бывает у меня, после того как я пытаюсь лечить.
— Зачем?
— Да бросьте, Сашенька, — Лафар лениво потянулся. — Тогда в спальне вы были готовы…
— Он что, действительно спит?! — судья изумленно глядел на происходящее, встав со своего места.
— Господин Чемесов, вообще-то вопросы здесь пока что задаю я, — Горчаковин внушительно кашлянул. — В противном случае вам придется покинуть судебное заседание.
Адвокат встрепенулся.
— Я не засекал, — раздраженно буркнул Григорий, но осекся и злобно глянул на Александру. — Ведьма проклятая!
— Итак, госпожа графиня, я вижу, вы справились со своим волнением. И очень рад, потому, что нам предстоит еще выяснить очень многое.
— Очень тяжело?
— Горячо.
В зале послышались смешки. Присяжные переглядывались, обмениваясь улыбками. Пунцовый мэтр, гневно сверкая глазами, взмахнул рукой, требуя тишины.
— Спасибо. Мой клиент рассказал также, что ранее вы уже имели с ним отношения интимного свойства.
Провожаемая сочувственными взглядами, молодая женщина вышла на улицу. Потом постояла немного в нерешительности, и вдруг, топнув ногой, нетерпеливо взмахнула рукой, подзывая к себе извозчика.
— Раз вы уж все равно встали, прошу на свидетельское место. Я имею к вам несколько вопросов. Вы позволите, господин судья?
— Но Миша! Неужели действительно Василия убил он?
— Глупости! Все из-за этой скотины, твоего братца!
— А кто запрещал вам встать и уйти?
— Юрий Николаевич! У меня к вам просьба.
— Итак, господин Лафар. Так что насчет друзей, у которых вы гостили?
— Господи, и сколько же он теперь проспит?
— Так и есть, Ваша честь. Спит.
— Мы с Агатой будем просто счастливы. Она так переживала за вас. Ладно, ладно. Спите. Поболтаем потом.
— У вас дочка?
— Вот именно, и я не стану называть вам их имя.
— У меня перед глазами ваши показания, касающиеся того вечера, когда вы покинули дом госпожи Кубасовой…
Лафар встал.
— Правда?
Судьи и присяжные заседатели поднялись на свои места. Прокурор, уже расположившийся в своем кресле, зашелестел бумагами.
— Пока в «кнопках» ходит. Идите к нам в крестные вот и придумаете имя.
— Да…
— Вы узнаете среди сидящих в зале Николая Станиславовича Орлова?
Александра покачала головой, чувствуя, что непрошеные слезы кипят в глазах. Такое унижение! В присутствии стольких людей… В присутствии Ивана Димитриевича… Что он теперь подумает о ней? Ах, если бы она не была такой нерешительной! Не следовала столь неукоснительно отцовской воле, правилам общественной морали, который предписывали хорошей жене быть покорной, терпеливой, безответной! Давно следовало что-то изменить… Она сама загнала себя в угол! Лишила надежды на счастье… И себя, и Мишу, и… Слова хлынули как слезы: