— Со мной все в порядке…
— Вы выглядите ужасно! — с чувством, подозрительно похожим на удовлетворение, произнесла вдовствующая генеральша Коноплева — полная краснощекая дама — соседка Орловых, которая со времени смерти графа считала своим долгом не реже раза в неделю навещать молодую вдову. По ее словам, с целью поддержать и утешить Александру, а на самом деле, как подозревала графиня, для того, чтобы плодить все новые сплетни о ней.
Как утопающий за соломинку, Александра ухватилась за то, что уже доказало свою надежность.
— Иван Димитриевич, вы должны хотя бы выпить чаю.
Только сейчас генеральша заметила высокую фигуру, застывшую у входа в гостиную. Глаза ее оскорбленно распахнулись, когда взгляд, придирчиво ощупывавший широкоплечего незнакомца, наткнулся на его руки — костяшки пальцев самым неблагородным образом были сбиты в кровь.
Иван поежился под прицельным огнем этих двух блекло-голубых глаз и, смущенно спрятав руки за спиной, впервые пожалел, что не забыл снять пальто… Теперь же бегство осложнялось.
— С удовольствием, но не могу, Александра Павловна, — в его низком голосе слышалось явное сожаление. — Мне еще нужно назад в госпиталь к Михаилу.
— Он наверняка уже спит. Поговорите с ним завтра, на свежую голову. Ну не упрямьтесь!
Александра шагнула к Чемесову и, взяв за руку, подвела к генеральше.
— Марья Ивановна, позвольте представить вам грозу всех московских преступников Ивана Димитриевича Чемесова.
Ивану показалось, что генеральша готова скорее сесть на свои руки, лишь бы не подавать их новому знакомому. Ситуация внезапно позабавила его, и он бросил быстрый взгляд на Александру, словно приглашая и ее посмеяться вместе, но прочитал в глубине серых глаз лишь жгучее негодование.
Чашка тончайшего английского фарфора выглядела игрушечной в большой руке Чемесова, а ссаженные в драке суставы смотрелись уж совершенно противоестественно рядом с нежными голубыми незабудками, украшавшими хрупкую посуду. Иван недолюбливал подобные вещицы. Ему всегда казалось, что они вот-вот развалятся в его руках. Так было даже в детстве, и его матушка, смирившись, ставила на стол рядом с изящным сервизом прочную фаянсовую кружку специально для него…
Опасливо покосившись на тоненькую витую ручку, Иван осторожно ухватил ее большим и указательным пальцами — больше не помещалось — и понес ко рту. Чашка дрогнула, и предательская капля чая упала на скатерть. Генеральша закатила глаза, а Чемесов подумал, что хуже было бы только в том случае, если бы он начал ковырять вилкой в зубах…
— Что с вашими руками, господин Чемесов? — брезгливо морщась, спросил Игорь Викентьевич.