Александра зажмурилась, и все равно слезы брызнули из ее глаз. Десять лет. Десять лет! Только подушка да в какой-то степени старая нянюшка знали, чего ей это все стоило. Ее давний отказ выйти замуж, как оказалось, задел графа Орлова значительно больше, чем это вообще можно было себе представить. И выяснилось это в первый же вечер после свадьбы, как только они остались наедине… Она так никогда и не узнала, что такое нежность, супружеская любовь, радость материнства. Зато безумие, гнев, насилие стали для нее воздухом, которым она была вынуждена учиться дышать.
И теперь Игорь Викентьевич… Как он целовал ее! Как горячи были его слова! Как жадны руки! Почему-то именно они вызывали в Александре совершенно непонятные ей тревожные чувства, сути которых она не понимала и боялась.
Внезапно перед ее внутренним взором возникли крупные кисти Чемесова, его сильные породистые пальцы со сбитыми в кровь суставами, которые он смущенно прятал от генеральши. Чайная чашка тончайшего английского фарфора казалась в его руках такой хрупкой… А он держал ее так осторожно, бережно… Почему-то именно это видение принесло ей чувство защищенности. Она вдруг увидела себя этой самой чашкой с голубыми незабудками, ей стало хорошо и покойно… Через минуту графиня Орлова уже спала.
Снов своих она не запомнила, но проснулась измученной, полной неясной тревоги. Утро едва начиналось. Александра поднялась, торопливо ополоснулась, привела себя в порядок и поспешила в госпиталь к брату. Она не призналась бы даже себе самой, что ей просто страшно при свете дня взглянуть в лицо Игорю Викентьевичу.
Миша еще спал, и Александра тихонько присела у окна, задумчиво глядя на пустынную улицу. Внезапно дверь в палату отворилась, она вздрогнула, обернувшись, но это был только доктор Родионов.
— Александра Павловна! Неужели это вы? Рань-то какая! Поди, и не позавтракали. Ничего не хочу слышать! Пойдемте в мой кабинет, я вас чайком угощу, жена домашних пирожков с собой собрала. Я тоже не ел еще. Не могу, если приходится слишком рано вставать. Пойдемте, пойдемте. Ваш обормот еще час точно проспит.
Через несколько минут Александра уже уютно устроилась в небольшом захламленном кабинете Юрия Николаевича, грея руки о простой стеклянный стакан, в котором переливался теплым коньячно-солнечным огнем ароматный чай. Он оказался очень сладким, обжигающе горячим и невероятно крепким. Александра никогда не пила такого.
— Специально для Ивана держу. Он пьет именно такой чай, — наблюдая за гостьей, негромко проговорил Родионов.
— Вы давно знаете его?