— Тебя кто-то обидел? — в голосе Гамеля послышались металлические нотки, и Элестиа тут же поспешила разубедить его.
— Вот именно, что не Лагон Джиль должен был лезть под копыта. Это твоя обязанность — охранять город от любого рода безумств. Я не упрекаю тебя, Инхир, я пытаюсь понять тебя.
— Напротив, все подчеркнуто вежливы. Однако в глаза никто не глядит, словно я ведьма какая-то. Раньше мне прогулка по рыночной площади была в радость, а сегодня я бежала, не смея оглянуться. Мои подруги не пожелали приветствовать меня. Сделали вид, что не услышали моего голоса. Даже пекарь, казалось, стремился поскорее отделаться, хотя в ту минуту из посетителей у него были только я да госпожа Саторг.
— Как же это…, - выдохнула Элестиа, не сводя с супруга испуганных глаз. — Это же предательство. За то, что ты доносишь на Родона Двельтонь, не сносить тебе головы. Небо, зачем ты пошел на такое? Живем мы что ли хуже всех? Зачем тебе продавать свой собственный город семье Кальонь? Ты хоть знаешь, по каким законам они живут? А я знаю! Моя семья бежала оттуда, когда я была еще младенцем, потому что люди там живут не лучше скота. В любой день могут прийти и убить за выдуманный проступок. Кальонь собирает с горожан такие налоги, что матери душат во сне своих детей, не в силах смотреть, как они умирают от голода. Кальонь стремятся превратить свой город в морскую державу. Их город уже поглотил два приморских, опустошил и теперь стремится поглотить еще один. И знаешь, что самое страшное? Людям внушают там, что они преследуют великие цели, что они под защитой от иноземного врага, а любой заезжий торговец лишится языка, если скажет хоть одно дурное слово против семьи Кальонь и их методов правления.
Быть может, он хотел сказать, что Кальонь-младший приедет ночью или тайно, или, что еще скорее, его визит несет за собой дурные последствия. Или же городской дурак на самом деле был Видящим, который предсказал появление в городе чернокнижников и указывал на черный предмет.
Мысли мужчины лихорадочно метнулись ко второму пророчеству:
— Всякое, — уклончиво ответила Элестиа. Но от мужа не укрылась перемена в ее лице. Женщина опустила глаза, не выдержав пронзительного взгляда голубых глаз Инхира.
С этими словами девушка вытянула руку, с презрением глядя на тонкое золотое колечко, украшенное небольшим рубином.
Элестиа покинула рыночную площадь в спешке, чувствуя, как ее охватывает дрожь. Когда Гамель нервничала, она не могла скрывать свои эмоции, поэтому предпочла поскорее скрыться за стенами собственного дома. Женщина прекрасно понимала, чем вызвана такая перемена, и теперь, дождавшись на кухне своего супруга, решила поговорить с ним за завтраком начистоту. Благо Инхир первым начал этот неприятный разговор.