— Вам тяжело стоять, присядьте, — повторил Двельтонь, но его странный гость по-прежнему не двинулся с места.
То был седовласый мужчина лет пятидесяти семи с холодными синими глазами. Его голос звучал низко, поэтому с непривычки у большинства собеседников по коже пробегали мурашки. Лицо Рикида отличалось резкими чертами и длинным носом, отчего внешне мужчина напоминал хищную птицу. Облачен этот человек был в черную мантию без каких-либо узоров, лишь на его шее висели какие-то странные амулеты из серебра, а на пальцах красовались кольца с полудрагоценными камнями.
Но Игша будто не услышал его. Старик смотрел куда-то в стену невидящим взглядом, словно в комнате кроме него вообще никого не было.
Господину Закэрэль подобная обстановка тоже была неприятна. Все эти годы он предпочитал держаться от людей подальше, не в силах примириться с их жаждой власти, богатства и славы. В городе Закэрэль и вовсе стремился появляться как можно реже, так как именно здесь ненавистные ему человеческие пороки приобретали наиболее выраженную окраску. Лархана же тянуло к дикой нетронутой природе, к животным и птицам, и он искренне дорожил своим уединением, предпочитая общаться разве что со зверьми.
Так как к господину Двельтонь люди в целом относились довольно хорошо, первой задачей было скомпрометировать его в глазах собственного народа. Толпа рубила головы своим любимцам так же легко, как и заклятым врагам, поэтому семья Кальонь даже не сомневалась, что сложностей тут не возникнет. Когда в городе начнутся беспорядки, информация о том, что Родон не справляется, начнет поступать правителю Южных Земель, и это поможет очернить семью Двельтонь уже в глазах всего юга. А, когда слухи дойдут до Верховного Хранителя, имя Родона можно будет смело вычеркивать из списка смотрителей городов.
Сидя в этой комнате, мужчина думал о том, как сильно ему хочется вернуться домой, наполнить кормушку для птиц и пройтись по любимому лесу. Он хотел жить тихо, в уединении, не связываясь с людьми и не требуя у них ничего взамен. Покой был для него единственным истинным сокровищем, и поэтому Лархан решил сразу же после ритуала покинуть ненавистный город.
Пламя свечей вытянулось вновь, словно черный предмет получил то, что хотел. Кровавые разводы начали собираться в буквы, и Эристель первым отвел взгляд от книги, посмотрев на господина Закэрэль. На лице мага он прочитал нескрываемый ужас и от этого мысленно выругался. Тогда его взгляд переметнулся к свечам, пламя которых оставалось неизменно вытянутым, и это понравилось Эристелю еще меньше.