То, что сейчас происходило в каминном зале замка Двельтонь, напоминало чью-то жестокую шутку, от которой не то что смеяться — заговорить никак не получалось. Молчание обрушилось на присутствующих тяжелой глыбой, вот только молчалось всем почему-то по-разному. Безмолвие одних звучало ликованием, которое отражалось в глазах снисходительной насмешкой, другие же были поражены настолько, что попросту не знали, что сказать. Единственным, кто здесь действительно смеялся, был черный предмет, обложка которого плотоядно поблескивала, насытившись кровью. Книга представила своего владельца и теперь смаковала последствия.
Вскоре на площади появились Оверана Симь и Сантария Крэвель. Их третья подруга, Элестиа Гамель, придет позже, но встанет уже не подле них. Женщина будет держаться своего мужа и дочери, прекрасно понимая, что вновь будет отвергнута своим прежним окружением.
— Не спешите, господин Баркал, — произнес Родон. — Я все еще собираюсь дождаться приезда остальных магов. Они старше и опытнее, и поэтому…
Его слова не вызвали особой реакции. Найалла лишь заплакала сильнее, и Клифаир ласково погладил девушку по волосам:
— Нет, умоляю! — первой не выдержала Найалла. По щекам девушки покатились слезы, и она бросилась к молодому Кальонь, хватая его за руки. — Умоляю, Элубио, мой отец не виноват. Чернокнижники обманули его, как и всех нас. Отец — честный и порядочный человек. Он хороший, клянусь всем, что у меня есть. Он действительно хороший!
Арайа проводила северянина взглядом, пораженная его хладнокровием, но уже через миг она ощутила благодарность. Но вот, посмотрев на Найаллу, девочка почувствовала, как у нее сжимается сердце, и она, приблизившись к сестре, нежно обняла ее.
Вечер скользнул на город, точно покрывало, принося с собой долгожданную прохладу. В памяти местных жителей утренний дождик уже испарился, так как зной, пришедший после него, мигом иссушил город до прежнего состояния. К вечеру пыль снова покатилась по улицам, прилипая к обуви и подолам юбок, а предзакатным лучам так и не удалось окунуться в теперь уже пересохшие лужи.
— Зачем вы удержали меня? — прошептала она, с негодованием посмотрев на Эристеля. В этот момент она вновь сильно прикусила губу, чувствуя, что лицо северянина теряет четкость в тумане слез.
— Увы, господин Двельтонь, — Рикид покачал головой. — Черный предмет указывает только на тех, кто им пользовался. К тому же я слышал о магическом ритуале, когда колдун покидает собственное тело и вселяется в другое. В данном случае в тело покойной Шаоль. Это очень сложное и опасное заклинание, темное настолько, что обратного пути уже нет. Поверьте мне, ведьма крайне сильна, и ее необходимо немедленно уничтожить.