— Мы уже давно помирились! К тому же еще и вычислили анонима, который заваливал отца дурацкими письмами про ведьм.
А затем девочке вдруг отчего-то вспомнилось холодное лицо доктора с пустыми, точно глазницы черепа, глазами. От этой мысли Арайе стало не по себе, и она замолчала.
— Эристель сидел подле отца? — недоверчиво переспросила Найалла, чувствуя, что от волнения вот-вот разучится дышать.
— Он пишет вам гадости? — Найалла осторожно сделала шаг к столу и вновь замерла, ожидая реакции отца.
— Мне кажется, что доктор Эристель не совсем тот, кем хочет казаться. Понимаешь, он… Он вроде бы хороший человек, который помогает горожанам, но при этом меня не покидает ощущение, что он всего лишь играет роль. Я наблюдала за ним во время торжества, и его улыбка казалась мне какой-то нарисованной, ненастоящей. Найалла, ты моя старшая сестра, ближе тебя и отца у меня никого нет, поэтому, пожалуйста, я тебя очень прошу, перестань искать с доктором Эристелем встреч. Этот человек не для тебя, он не сделает тебя счастливой. Я вообще сомневаюсь, в состоянии ли он приносить кому-то счастье. Я понимаю, что тебя привлекает его необычная внешность, зеленые глаза, бледная кожа, молочно-белые волосы. На фоне смуглых южан он, бесспорно, выделяется, как луна на беззвездном небе. Но ты не должна смотреть только на его внешность. Говорят, снег тоже красив, но он никогда никого не согреет. Вы слишком разные, моя милая дорогая сестра. Ты теплая и солнечная, он же напоминает промозглый туман. Ему нужна другая женщина, больше похожая на него, а тебе — другой мужчина, такой же светлый и жизнерадостный, как ты.
Девочка не хотела признавать, что, несмотря на громкую фамилию, она до сих пор еще ребенок. Ей было проще верить, что это слезы бессильной ярости, недостойные настоящей дамы из приличной семьи. Сестры Двельтонь ссорились часто, но еще никогда в жизни их разногласия не причиняли такой боли. Арайа не могла вспомнить, когда последний раз плакала из-за обиды на сестру, да и конфликты были настолько пустячными, что решить их можно было простыми объятиями. Вот только в этот раз слова Найаллы обожгли ее, словно раскаленное железо, и эта рана могла еще долго причинять девочке боль. Обвинения старшей Двельтонь были необоснованны и от этого еще более унизительны.
— Ладно, я верю! — Арайа довольно улыбнулась, а затем чуть тише произнесла, — про что ты хочешь узнать? Про выступление Пустынных Джиннов? Или, может, про даму с арфой в виде госпожи Агль? Или про очередной отвратительный спектакль госпожи Бокл?