— Привет, — помахала я рукой.
Я села на краешек дивана, Руслан с мстительным видом всучил мне младенца обратно и ушёл за волонтерскими подарками. Ребёнок ерзал, пускал слюни и самым невероятным образом умилял. Дико, но я чувствовала себя так, словно готова украсть это маленькое, грязненькое и толстенькое существо. Впрочем, возможно это желание излечится детским плачем.
Разговора адекватного не получалось. Максимум, на который мы способны, — ворох обвинений, от которых не будет никакого толка. Стоит ли пытаться?
Мы снова попрощались, неловко, стараясь не смотреть друг другу в глаза. Вышли в подъезд, с облегчением услышали, как за нами запирается дверь.
Я не понимала, что я делаю. Зачем мне это нужно, как быть дальше. Квартира, в которой я выросла, показалась вдруг до странности чужой. Я не могла найти себе места в ней, несмотря на то, что к моим услугам была отдельная комната. Когда я была замужем и делила жильё с Антоном, я чувствовала себя на своём месте, даже не имея ни единой возможности уединиться.
Мышка споткнулась и наступила на мою ногу. Слон от бога, надо же умудриться при таком смешном весе и в мягких кедах так отдавить несчастную конечность. Кстати, ту же несчастную, жизнью обиженную ногу.
А ночью, смыв с себя этот день и запах, который меня преследовал, затихла, свернувшись калачиком под одеялом. Когда-то давно, именно на этой постели, я лишилась девственности. Именно на ней я провела сотни и сотни ночей, мечтая о чем-то несусветном. Сейчас мне не хотелось даже мечтать. Видимо, вышла из возраста, когда грезы могут скрасить реальную жизнь. Теперь из-за каждой мечты выглядывает, сурово грозя пальчиком, действительность.
Руслан остановился у дверей, я нажала на кнопку звонка. Мама открыла так быстро, словно ждала за дверью.
— Так не пойдёт! — проорал толстяк.
Марина и слова не успела сказать, как её выставили в коридор.
— Пожалуй, мне нужно позвонить Марине.
Поерзала на стуле, в очередной раз сверилась с часами.
— Я просто хочу расставить все точки.
Вот же. В трамвпункт мне тоже пришлось вносить её на руках, как в дурацкой мелодраме. А там, в длинном стерильном коридоре, усадить на жёсткий стул в самом конце впечатляющей очереди. Мышка вытянула вперёд пострадавшую ногу и поморщилась от боли.
А когда повернулась, на меня смотрела три ребёнка сразу.
Мне снова стало неловко. Мальчик же подошёл ко мне и забрал у меня малышку. Так осторожно, что она даже не проснулась. Мне сразу стало холодно и одиноко, я вдвойне почувствовала свою неуместность здесь.
Хоть одна хорошая новость. Мама все так же стояла, растерянно на нас взирая.