— Пиздец, — Влад оттолкнул меня в сторону, так как я опиралась о дверь спиной, и открыл замок. — Ты и правда ребёнок, пьяный в жопу ребёнок. Вали и не рассчитывай, что я ещё хоть раз на тебя взгляну.
— Тебя. Посмотри на себя.
А когда подняла голову, вытирая губы тыльной стороной ладони, покачиваясь на негнущихся ногах, увидела его. Руслан стоял у машины, припаркованной тут же у подъезда, с ключами в руках и наверняка тоже очень хорошо видел меня, освещённую лампочкой, висящей под козырьком подъезда.
И захохотал, не в силах сдержать в себе этот смех, и сам себя за это ненавидя, и думая о том, что то, что произошло, наверное, самое изощренное, самое невозможное наказание, которое только можно представить.
Она блевала прямо в клумбу, посаженную Серегиной бабкой. Удивительно, но я узнал её в смутном свете лампочки по одной лишь заднице, обтянутой джинсовой тканью. Мышь. Хренова Мышь. Выпрямилась, увидела меня.
Больше всего на свете сейчас мне хотелось совершить ошибку. Я чётко понимала, что все это: наш поцелуй, сирень идиотская вокруг, руки его на мне — ошибка. Но, боже мой, как же сладко!!! И хочется ошибаться, расшибая себе лоб о грабли, не думая о будущем.
Вот странно, сколько поцелуев было в моей жизни? Наверное, уже тысячи…от осознания этого факта и смешно, и грустно. Но единственный, тот самый, запомнившийся, с Русланом, на маминой кухне…и ещё один, с ним же, воспоминания о котором душу рвут.
— Я сейчас уеду. И знаешь, сколько тебе отсюда придётся выбираться?
Подумал о Мышке. Бестолковой, бесполезной, упрямой и такой въевшейся в память Мышке. Но вряд ли судьба готовила нам очередную встречу именно в нашем парке. Тоже… слишком просто. Да и сколько уже было этих встреч? Скорее бы уже прошла свадьба, не позволяющая моей жизни войти в привычное русло. Вспомнил про Мышку, руки вспомнили вес её тела. Лёгкая, как пушинка. Но такая осязаемая, настоящая. Такая, что хотелось потрогать, как ребёнку яркую игрушку. Да только в эти игры я уже играл, и ничего хорошего не вышло.
Город был умыт начисто. Из приоткрытого окна несло свежестью, запахом дождя, лёгким ознобом, от которого меня защищал салон автомобиля. Прохожих и почти всех автомобилистов тоже словно смыло. Но я настолько привык чувствовать себя одиноким, что эта пустота меня даже устраивала. Она дарила покой. Однако первый же прохожий, встретившийся мне на пустом проспекте, показал, что мой покой лишь иллюзии. Самообман. Возле автобусной остановки, голосуя, стояла Мышка. Правда, сейчас она была больше похожа на мокрую курицу. Я чертыхнулся. Наш город слишком мал для нас двоих, нам тесен один на двоих район. Проклятье.