«Я рада, что тебе понравилось».
До свадьбы осталось лишь восемь дней. А потом можно будет забыть про Руслана навечно, если конечно в светлую голову моей подруги не придёт мысль сделать нас крестными.
— Я думаю, она ему нравилась килограмм этак семь назад, — ответила я. И сама же подумала, зачем я её провоцирую?
— Ты знаешь, почему расстались? — чуть подалась вперёд она, наклонилась, вывалив вперед грудь. А грудь и правда была хороша. Обидно. — Я сама от него ушла. Тебе стоило видеть его тогда, и ты перестала бы пускать на него слюнки. Пьяный, обросший бородой, хромой. Он с палкой ходил, ты в курсе? Как дедушка. Пил, чуть ли не плакал, посуду бил. А ты где была? Даже на похороны отца явиться не соизволила. Не мышь ты, Светка. Крыса.
Я почти угадала. Антон и правда приехал. Причём судьба решила не откладывать его появление на потом. И машина Антона явилась моим очам прямо сразу, когда я рассматривала небо и думала о своих перспективах. Правда, потом все пошло несколько иначе. Настолько, что я не сумела бы предугадать, наверное, ни за что. И это несмотря на то, что на скудость фантазии я никогда не жаловалась.
— А знаешь, — повернулась снова Мышка, глянула на меня своими глазищами, которые казались отражением пасмурного, нависшего над нами неба. — А давай напьемся?
Я остановилась под козырьком подъезда. Слов нет, а сказать хочется. Так хочется, что горит, выжигая изнутри. Доказать что-то, отмыться?
— Я сполна за все ответила, — громко и чётко сказала я, зная, что он меня слышит. — Я отвечаю за каждую хренову ошибку, которую совершила. Не тебе меня судить.
— Есть пирожки, — кивнула я. — А Татьяны Сергеевны нет. Проходи.
— Нет, — я развел руками. — Я с собакой гуляю.
Я подозвала официанта, пора уже заказывать третий чай, а потом идти домой, булькая как пол-литровка водки. Анька смотрела в меню с таким видом, словно в жизни ничего увлекательнее не читала. Впрочем, о чем я? Чтобы Анька и читала? Я эту девицу миллион лет знаю и ни разу с книжкой не видела. Наконец она решилась, судя по горькому вздоху, не без сложной душевной борьбы.
Я могла бы ей сказать, что, когда умирал отец, пыталась спасти ребёнка в своей утробе. В итоге потеряла и отца, и ребёнка. Но Анька энергетический вампир. И знатная сплетница. Кормить её своими бедами я не хотела.
Мальчик уходил прочь, а я все стоял, не зная, что мне делать. Нагнать его? Окликнуть? Позволить уйти? Но что сказать ему? Что я старше его на целую жизнь, но чувствую его беду как свою? Что не все так страшно, что случается с нами в одиннадцать лет? Хотя что бы я сказал тогда, в свои одиннадцать, когда папа, мой кумир, самый справедливый человек в мире вдруг сказал, что он уходит от нас? Что будет продолжать любить меня и оставаться моим отцом, но жить будет с этой вот белобрысой мышью? Сомневаюсь, что я сказал бы спасибо в ответ на любой совет. Каждый сам сбивает лоб о личные грабли, даже в детстве. И кого-то жизнь учит, а кого-то нет. Меня, например.