— Вот еще один из ваших союзников, что покинули вас, или, было бы правильнее сказать, союзников вашего приятеля Берли. Послушайте, каков молодец: «Дорогой сэр (право, не знаю, когда мы настолько с ним сдружились), не соблаговолит ли ваше превосходительство принять мои скромные поздравления… — да, скажу вам, — по случаю победы, осенившей знамена армии его величества короля. Учтите, что мои люди готовы преследовать и перехватывать беглецов и уже взяли некоторое количество пленных», и так далее. Подписано: Бэзил Олифант… Ведь вам знакомо имя этого человека, не так ли?
— Это какой-то родственник леди Маргарет Белленден, сколько я знаю, — ответил Мортон.
— Да, — сказал Грэм, — и наследник по мужской линии из рода ее отца, хотя он им, как говорится, десятая вода на киселе; и, кроме того, воздыхатель прекрасной Эдит, хотя и отвергнутый, как личность малодостойная. Но самое главное — он преданный и восторженный поклонник поместья Тиллитудлем и всего, что к нему относится.
— Он избрал плохой способ сблизиться с семьей Белленден, вступив в сношения с нашей злосчастной партией, — сказал Мортон, подавляя готовый вырваться вздох.
— О, этот бесценный Бэзил, мистер Мортон, сума переметная, кто-кто, а он, поверьте мне, вывернется, — сказал Клеверхауз. — Он разошелся с правительством, потому что не ему присудили владения покойного графа Торвуда, которые его милость из своего собственного имущества отказал своей собственной дочери; он был недоволен леди Маргарет, потому что она не обнаружила ни малейшего желания отдать за него свою внучку; он разошелся во взглядах с прелестной Эдит, потому что ей не нравилась его долговязая, смешная фигура. Зато он вступил в тесную дружбу с Белфуром Берли и собрал целый отряд, чтобы оказать ему помощь, в надежде, что этой помощи не понадобится, то есть что вы нас вдребезги расколете. А теперь этот подлец делает вид, будто он только и помышлял что о службе королю Карлу, и я убежден, что Тайный Совет примет его объяснения за чистую монету, так как он найдет способ приобрести в нем друзей. Кончится тем, что несколько сот этих несчастных бездомных фанатиков будет расстреляно или повешено, а этот пронырливый негодяй останется невредимым, укрывшись плащом, сшитым из его якобы нерушимой верности и богато отделанным лисьим мехом бесстыдного лицемерия.
Так, беседуя, они коротали время. Клеверхауз говорил вполне искренне и обращался с Мортоном не как с пленником, но скорее как с другом и приятным попутчиком. Мортон по-прежнему ничего не знал об ожидающей его участи, но общество этого незаурядного человека, поражавшего его игрою своего живого и проницательного ума и глубоким знанием души человеческой, настолько скрасило проведенные с ним часы, что, лишь попав в плен, избавивший его от двусмысленного и опасного положения среди повстанцев и спасший от последствий их подозрительности и ненависти, он впервые с тех пор, как принял участие в общественной жизни, почувствовал себя свободным от тяжелого бремени, которое постоянно его угнетало. По отношению к своей дальнейшей судьбе он уподобился теперь тому всаднику, который бросил поводья на шею коня и, отдавшись таким образом на волю обстоятельств, освободился, по крайней мере, от необходимости пытаться их направлять. Таковы были настроения Мортона во время этой вынужденной поездки.