— И все время курит, — ответил Нийл. — Я вижу, ваша честь его знает. Он, может, и неплохой человек, не стану спорить, тем более что он все-таки солдат и голландец, но, будь он хоть десять раз генералом и столько же раз Виттибоди, не понимает он толку в волынке: ведь он прервал меня на самой середине «Торфихенского хоровода», а это лучшее, что когда-нибудь выдувала волынка.
— Ну, а эти молодцы, — сказал Мортон, взглянув на солдат, находившихся в помещении, — они тоже из его части?
— Нет, это шотландские драгуны, — ответил хозяин, — это старые жуки, ребята, которые были раньше у Клеверза и, кто его знает, может, перешли бы снова к нему, будь его руки хоть чуточку подлиннее.
— А ведь говорили, что он убит? — спросил Мортон.
— Говорили, — сказал трактирщик, — вы правы, есть такой слух; но, по моему скромному разумению, дьявол помирает не скоро. Хорошо бы, чтобы и здесь не зевали. Если бы он захотел, то спустился бы с гор в один миг, скажем, пока я опрокинул бы в себя этот стакан. А кто ему даст отпор? Эти чертовы негодяи драгуны, свистни он только, тотчас переметнулись бы на его сторону. Конечно, теперь они служат Уилли, как прежде служили Джеймсу, и удивляться, понятно, тут нечему: они дерутся за плату, за что же им еще драться? У них ни кола, ни двора, разве не так? Хорошая вещь этот переворот, или, как они его называют, революция; народ может теперь говорить, не таясь, в присутствии любого солдата, и не боится, что его за это потащат к ним на гауптвахту или зажмут ему в тиски пальцы, как я зажимаю пробку от бочки.
После короткой паузы Мортон, видя, что язык трактирщика постепенно развязывается, решился, хотя и не без колебания, обратиться к нему с вопросом, имевшим для него большое значение, а именно: знает ли Блейн проживающую где-то поблизости женщину по имени Элизабет Мак-Люр?
— Знаю ли я Бесси Мак-Люр? — ответил трактирщик, ухмыляясь, как ухмыляются решительно все трактирщики. — Как же мне не знать Бесси Мак-Люр, сестру первого мужа моей собственной покойной жены (мир праху ее! ). Славная она женщина, но уж очень замучили ее всякие беды: двух сыновей, двух дюжих красивых парней, потеряла она во время гонений, как их теперь называют, и тихо и безропотно перенесла свое горе, никого не браня, никого не виня. Если есть какая почтенная женщина на всем белом свете, так это Бесси Мак-Люр. Потерять двух сыновей, как я сказал, и после этого целый месяц терпеть у себя бражничающих драгун — ведь кто бы ни взял верх, тори ли, виги ли, они ставят на постой этих ребят к трактирщикам, — и вот, говорю, потерять двух сыновей…