— Кир, я тоже не могу с тобой расстаться, — прошептала Эли и прижалась к его жестким губам. Она была весьма недовольна ответом Правителя, но прекрасно осознававшая своё реальное положение, а сейчас не время возмущаться. По сути, она узнала что хотела, а Кир и не понял, что ответил на её вопрос. Девица будет отправлена подальше, а править фактически будет она, Элинор и Киринн. Ну, а дети… а кто скажет, что они вообще родятся? Можно ведь и травки какой подсыпать, или если получится, воспользоваться магией. Или жена не вовремя оступиться, что ж такого, бывает со всеми.
Спустя несколько месяцев
Поздно ночью, освободившись от нетерпящих отлагательств дел, он предусмотрительно закрылся в своём кабинете со стороны личной спальни, предупредил стражника, что стоял перед дверями, чтобы никого не пускал, накинул полог тишины и устало опустился в кресло. Последние фотографии Селены лежали на столе, и они его очень беспокоили. А точнее мысли, возникающие глядя на изображение будущей жены. Действительно ли стоило предпринимать такие шаги, чтобы обрести супругу? Не проще вернуть её Стефану Лунному, а самому остаться с Элинор? Признавая её умелой любовницей, Кир никак не видел её в качестве своей пары, а точнее не мог бы назвать её таковой. Отчего так, он и сам не мог сказать, но вряд ли это связано с низким статусом женщины и потерей собственного статуса холостяка.
Шаги удаляющегося Правителя и его советника затихли, и никто из стражи не расслышал, как осторожно открылась дверь из спальни, ведущая прямо в кабинет Кира. Как открылся верхний ящик стола, в который дракон полчаса назад спешно сгреб фотографии своей предполагаемой невесты. Никто не увидел, как изображение оказалось в холёных женских руках, едва не разорвавших всё в клочья.
— Аленка, я тоже гулять хочу, — тут же попросилась Маша.
До сего момента пребывающая в абсолютной уверенности, что она одна-единственная для Киринна, Эли задумалась и решила временно немного умерить аппетиты. А Правитель, он так и не понял, почему драконица не напомнила ему про два платья, украшенных жемчугом, а обошлась всего лишь нарядом, расшитым настоящей золотой нитью, вторящей в тон с её рыжими волосами.
— От твоего несносного казначея, а заодно и от советника, — мило наморщенный носик Элинор, сухие глаза, к которым она прикладывала ажурный платок, должны были свидетельствовать о её крайней степени обиды.
— Разве она уезжает? — Нахмурился дядя Семен, собирающий раскладной стол.
— Но почему? — Я опустила глаза на свои руки, выглядевшие так обыкновенно, оглядела пальцы со всех сторон. Ни перепонок, ни когтей не наблюдалось и это порадовало.