Не откладывая на завтра, Киринн отправил Элинор письмо на её почтовик, где уведомил о запрете появляться в Лазурном замке и всех прочих. Тот дворец, что был отдан драконице под проживание, предлагается освободить в течение двух месяцев. Если бы он расставался со своей любовницей, не имеющей с ним долгих отношений, то, наверняка все было бы гораздо проще. Сейчас все было иначе, но, несмотря на это, дракон считал своё решение правильным. Он считал девчонку почти что своей, а, как известно, за такое любой нормальный свернёт врагу голову.
— Нет, не только, хотя я действительно люблю своего рыжего болтуна, — это предположение действительно не лишено смысла, но не являлось всей моей правдой.
— Всего? — Возмущаться не стоило, но увидев, сколько она получила за ценную информацию о крупной партии жемчуга, не выдержала. — Леон, это как-то даже некрасиво.
Красота.
— Это как? — Моё иронично-умильное лицо говорило само за себя, но отчего-то хотелось верить, что пошлости в предложении Правителя нет. Как, к сожалению, нет и защитно-оборонительной сковородки под рукой. — Я на кровати, вы в кресле?
— Да… — протянула я, едва оказалась там, куда меня намеревался перемести Правитель. А что, тут не плохо. Высокие окна, стеллажи с книгами, массивный письменный стол с множеством ящичков.
— Селена, вынужден вас огорчить, — произнёс Киринн, оказавшийся тем, кто нарушил наше уединение, — что больше не доверяю безопасности этой мелкой гостиницы, равно как и все остальным на этой дороге.
— А ка… ой, мам! Прости, — серые глаза сына с фиолетовым оттенком, точно такие же, как у самой Правительницы, такие же, как у пропавшей дочери смотрели с искренним и неподдельным раскаянием, и хотелось не просто заплакать. Хотелось завыть, чтобы вытравить эту нескончаемо ноющую боль от потери. Как вечно натянутая струна, что поёт и надрывается в жалобном плаче, разбивающем сердце и угнетающем материнскую душу. Но она не будет выть и дело вовсе не в статусе, достаточно подушкам достается слёз по этому поводу. Эта боль нужна, как вечное напоминание, как тот белый лист, что жива малышка. Что она была, есть и будет, пусть где-то там, но забывать своё дитя, Лорелия не намеренна.
Сама!
А порошок, что так предусмотрительно прихватила от Леона, ещё пригодится, Эли точно знала. Уж она умеет ждать, проверено. Мечта только отодвинулась, на немного, а уж выпускать из цепких ручек диадему Правительницы она точно не будет.
— Я вижу, вам гораздо лучше, чем в первый раз, — уверенно произнёс Киринн, — природу не обманешь.
— Антуан, — вздохнул Киринн, как мне показалось с облегчением, — как раз хотел с тобой поговорить. Знакомьтесь, это принцесса Селена.