Парень продолжил свой путь, но не был спокоен ни единого дня, силясь вновь отыскать тропу в случайном тумане. Древние же завершали обряд посвящения двенадцати избранных.
— Помните правила, которые налагают на вас запреты, — говорил Митрий негромко, но голос звучал по всему обширному пространству, сотканному из света и дымки. — Ваша сила почти безгранична, но и у нее есть свои рамки. Запомните! Первое: вы не ведаете своей судьбы. Второе: вы не можете воскрешать мертвых и перемещаться во времени. Третье — касается самого важного табу: вы не вмешиваетесь в движение и развитие миров, если не видите пробелов ни в чьих судьбах. Так как вы не ведаете своего будущего, «пробел» — это и есть ваша миссия, ваш долг помочь миру или человеку.
Избранные кивнули, готовые принять силу. В тот день совершился ритуал, души семарглов ликовали, казалось, что положено начало великому сокрушению зла во всех его проявлениях. Пространство таяло, семарглы разлетались по своим мирам, улавливая малейшие колебания сплетенных нитей вихря событий. Каждый из них без бумаг и чернил, что начертали бы задания, ведал, где он нужнее всего. И никто не знал праздного покоя, для стражей вселенной и радостью, и отдыхом являлись спасенные жизни. Они надеялись, что избранные отныне разделят с ними их бремя, их долг. А однажды не останется на всем свете зла, марающего белоснежные одежды мира. Казалось, близок золотой век и возвращение эдема.
И в пору, когда ритуал считался завершенным, вдруг вновь возник самонадеянный мальчишка. На этот раз он скатился с холма и вновь очутился в тумане, ведущем в запретные чертоги.
— Дайте мне силу! — без приветствий огрызнулся он.
— Как ты каждый раз попадаешь сюда? — хмурился Вещий, которому изначально не понравился бесцеремонный пришелец, что нарушал гармонию их замысла. Митрия на тот момент не оказалось, а его более суровый товарищ без лишних объяснений выпроводил незваного гостя.
Но с тех пор он приходил еще ровно двенадцать раз, и каждый раз просил одного и того же. Казалось, он подчинил самостоятельно ту магию, которая для самых великих чародеев являлась запретной. Или же Митрий, сам того не сознавая, ожидал решающей встречи.
Древнего со дня ритуала мучило ощущение незавершенности, хотя все прошло по правилам без лишних долгих речей. Но как будто не хватало частицы в мозаике, важного незаметного штриха на картине, балки-опоры в величественном здании. Так или иначе, мальчишка приходил с одинаковой настойчивостью. И каждый раз кто-то неизменно просил его покинуть владения семарглов.