Вот же каналья – а казался таким милым!
– Вам же сказано – сидите на месте, и все будет хорошо, – нервно произнес парень. – Сейчас я выйду, и можете звать стражу.
Через весь зал пролетел стол, сбив по пути пару светильников. Добротный стол из двупальцевых досок – за таким сразу десяток пировать может. Такой от пола оторвать и втроем нелегко, а уж летать заставить и вовсе не получится.
Но у этого постояльца получилось.
Паренек, ловко увернувшись от пролетевшего предмета мебели, посмотрел в сторону «гробовщика» чуток озадачено, нервно выкрикнул:
– Стой! Я не хочу тебя убивать! Мне нужны были только они – я сейчас уйду!
С таким же успехом мог и со стеной поговорить – черный громила не ответил, молча попер вперед. Не торопясь пошел – не так как кретин Хоги. Уверенно пошел – отшвыривая с пути перевернутые табуреты, и перешагивая через лужи горящего масла, что пролилось из светильников. Дойдет и убьет. Голыми руками убьет.
Три трупа за вечер – репутации трактира хана.
Дальше Пуго на некоторое время отключился. А как не отключишься, если в твоем заведении вдруг ударил гром. Настоящий гром – будто молния под ухом сверкнула. Вроде бы перед этим громом парнишка как-то хитро крутанулся, и вроде бы махнул рукой как-то нехорошо. А может и не было этого. Трудно вспоминать – уж больно сильно громыхнуло. И отбросило Пуго назад, на спину, а там он уже не мог ничего видеть – стойка мешала.
Грохнуло второй раз, яркая вспышка ударила по глазам, заставила зажмуриться. Из пивной бочки вырвало кран, холодная струя ударила прямо в лицо. Как раз кстати – сделав хороший глоток, Пуго рискнул приподняться
В зале было темновато – все светильники поразбивало. У стены и по центру разгоралось разлитое масло, в его пламени Пуго разглядел тело черного постояльца. Пуго сразу понял – он мертв. Ну не может человек дымиться, будто сырое полено в очаге, и быть при этом живым. Да и запашок очень нехороший – будто цыпленка в очаге спалили.
В дверях толкались разбегающиеся посетители и постояльцы. На такой фейерверк стража быстро пожалует, а со стражей народ местный общаться не любил. А Пуго куда деваться? Не бежать же – заведение-то его… так что не было печали…
Выбравшись из-за стойки, Пуго сорвал с ближайшего окна занавеску, подержал ее под струей хлещущего пива, кинулся забивать пламя, пока пожар тут не уничтожил то, что пощадил проклятый мальчишка. Огонь уже успел разгореться, и ушел неохотно, заставив Пуго от души надышаться едким дымом.
Убедившись, что язычков пламени больше нет, Пуго отбросил занавеску, кашляя и умываясь слезами вырвался на улицу. Согнулся на крыльце чуть ли не вдвое, закашлялся еще сильнее, пытаясь прочистить легкие. Желудок тут же скрутило судорогой. Инстинктивно, стараясь не наблевать у дверей своего заведения, Пуго просеменил вперед, склонился над сточной канавой, и только тут разрешил утробе очиститься.