— Слушай, а полетели со мной?
— Нет, — на лице Александра расползается улыбка. — Просто небо красивое.
— Обратно хотел…
— Э-э-э… Попробуем его привести в чувство! — пожал плечами Рома.
Профессор дотягивается до ручки стартера и как обезумевший принимается ее дергать. Раз, за разом, словно это последнее желание в его жизни. Двигатель чихает, фыркает, но не желает заводиться.
— Лето… — вздыхает Александр.
Рома вздохнул и принялся массировать переносицу.
Эффекты:
— Да, я что-то подзабыл, — произносит старичок, дрогнувшим голосом. — Я же живой еще.
— Давай еще раз, — тихо произнес он.
— К бою, — с усмешкой произносит воин и встает. Прежде чем он успел обернуться, Григорий запустил в него бесчувственную профессорскую тушку.
— Это не у меня! — нахмурился Александр, ощупывая доспех.
Тот, не отрывая взгляда, постоял несколько секунд и ответил:
— Я вообще плюшевый и у меня лапки! — привел аргумент Сева.
Тут рука хила поднимается, и он показывает указательный палец, направленный в небо.
— Э! Але! Бери свои зубочистки! Биться будем! — насмешливо крикнул Сева.
— Гриш, хватай его за ноги и пошли. А то эта профессорская гусеница будет до завтра по ступенькам ползти. — командует Рома, и тролль, недолго думая, хватает профессорскую ногу и отправляется в путь. При этом голова старичка с глухим стуком отсчитывает ступеньки.
С оглушающим грохотом недалеко проскальзывает разряд, чудом не попав в «Одиссея». Видимость снижается до отрицательных значений. Саша понимает, что профессор на борту, только по его трехэтажному мату. Туман от облаков был настолько плотным, что от штурвала просто не было видно кормы.
Посередине большого зала, перед нефритовой скульптурой будды, лицом к статуе, а с спиной ко входу, сидел воин в странном балахоне желтого цвета. Перед ним лежала пара клинков хищного вида. Сам воин медитировал прикрыв глаза.
Не успел договорить фея, как Проф вдруг замахал руками и истерично закричал:
— Что важно для пилигрима?
В спину дунул ветер, который принес дым. Александр обернулся и еще раз взглянул на разгромленный храм, остатки которого догорали в пожаре. Каменные колонны остались на месте, но деревянные стропила, окончательно прогорев, не смогли удержать тяжелую черепицу и рухнули, погребая под собой внутреннее убранство храма.
— Как-то неудобно монахи же, — послышался неуверенный колос Александра.
— Сашенька, не глупи! Это же летающий пет! Будем падать свернешь его в руну, делов-то! — махнул рукой Проф. — А вот нам с тобой придется об землю… того.
— Бей лежачего! — кричит енот-полоскун и бросается к опешившему от такого снаряда воину.