— Тебе идёт этот пеньюар.
— Не сомневаюсь! — отбриваю его комплимент, сдобренный скрытой издёвкой. — По-твоему, это лучше того, что было надето на мне?
— Определённо, — ничуть не тушуется Егор, протягивая мне меню. — Разрешаю выбрать.
Я постукиваю острым краем папки по столу.
— Есть ли смысл? Кажется, ты уже выбрал, что заказать?
— Ошибаешься. Я сказал, что ресторан будет у меня дома. Так оно и есть. Выбирай…
Ох, ладно…
— Твоя секретарша сказала, что у тебя на пятницу зарезервирован столик. Стейк «Нью-Йорк» с лангустинами, прожарка medium rare, красное сухое вино. Темпранильо из Рибера дель Дуэро, — воспроизвожу по памяти, надеясь, что на этот раз не ошиблась.
— Вот ты и прокололась, — улыбается Орлов, касаясь пальцами тонкой ножки бокала для вина. — Вино? В твоём положении?
— Вино не для меня. Я не буду пить. Мне нельзя.
— Надеешься опоить меня? Не выйдет. Я не пью спиртное.
— Вообще?
— Ни капли! — отвечает Орлов. Между его бровями пролегает суровая складка. По лицу проносится тень.
— Кажется, у кого-то были проблемы с выпивкой? Алкоголик в завязке? — сладким голосом спрашиваю я.
— Стейк «Нью-Йорк» с лангустинами, прожарка medium rare! Салат. Всё, как обычно! — холодным тоном цедит Егор куда-то в сторону.
В то же мгновение меню забирают руки в белых перчатках, и только потом я замечаю до жути проворного официанта, удаляющегося с гордым видом. Ещё один снуёт вокруг стола, зажигая свечи.
— Предлагаю потанцевать, пока готовят стейки.
— Сюрреализм какой-то, — бурчу себе под нос. Вероятно, это просто шутка. Дурная шутка, очевидно. Но едва официант зажигает последнюю свечу, как верхний свет гаснет. Мы остаёмся в затемнённом помещении. И только столик кажется небольшим островком света.
Горячие пальцы Егора проводят по моему плечу, ловко спуская бретельку.
— Прости, я плохо вижу в темноте, — белозубо усмехается в ответ на мой жест, когда я поправляю бретельку.
— У тебя куриная слепота? — уточняю я. — Или лучше сказать, петушиная?
— Цыц, языкастая! Не то откушу! — говорит Егор, растягивая губы в обворожительную улыбку Ганнибала Лектера.
Начинает играть лёгкая музыка. Напевная скрипка. Очевидно, в темноте притаился музыкант, потому что музыка живая. Закатываю глаза.
— Если ты хотел впечатлить меня, считай, что тебе это почти удалось.
— Почти?
Егор выводит меня на середину зала и обнимает за талию.
— Думаю, любая другая девушка уже валялась бы в экстазе где-то на уровне подошвы моих туфель. Я хорош. Не отрицай.
— Хорош. Безумно хорош, — соглашаюсь я. — Но воспитание у тебя отвратительное. Складывается ощущение, что тебя воспитывали по закону джунглей. О, можно я буду называть тебя Маугли?